Вот проплывает черный закоптелый дом, на стене — огромная реклама, ярко сверкающая на солнце красками. Лазурь неба, лазурь моря. Белый пароход, повисший в бесконечности, дымит всеми четырьмя трубами, смотрит на Спеванкевича множеством иллюминаторов. Там ждет его покой, забвение, сон!.. Там появится новый человек и начнется-его новая жизнь. Спеванкевич вновь закрыл глаза, и видение судна взмыло в пурпурном зареве, переливаясь зелеными, желтыми, изумрудными отблесками…
Позади началась перебранка: торопливо перебивая друг друга, закричало разом несколько голосов; мужчина, от которого несло водкой, нажал на Спеванкевича.
Тот в свою очередь нажал на женщину с корзиной, очутившуюся на месте студентки. Корзина затрещала.
— Эй, эй, что вы делаете?
— Это не я, меня толкают… — отвечал Спеванкевич, не открывая глаз и продолжая любоваться феерией ярких пятен, меж которых скользил его пароход — теперь уже черный. Жаль было расставаться с ним и, откладывая пробуждение, он крепче сжимал веки.
…Он сидит в тени на веранде, глядит вдаль. А вдали замер корабль под белыми парусами, накрененный ветром, неизъяснимо прекрасный. Горячий ветер доносит запахи океана и словно теплой водой ополаскивает лицо, руки, обнаженную шею. От легкого перестука машины подрагивает палуба. Это подрагиванье передается ногам, обутым в белые ботинки, распространяется по телу приятным легким журчанием. Радость жизни, покой, возрождение всего его существа, разрыв с прошлым, свежие силы, вторая молодость… А впереди широкий мир, где открываются перед ним великие возможности, а над миром — его власть.
Цейлон. На взгорье тихий белый отель, из-под пальмовых ветвей врывается в окна до неправдоподобия пышный пейзаж. Причудливо клубящиеся холмы, изумрудные долины с серебряными нитями потоков, а за ними где-то далеко, в непостижимой выси, — океан, это его дорога. За океаном простирается материк, там муравейники неведомых людей, города-спруты. Там в сейфе его ждут деньги, частица богатства, которую он выслал с пути…
Его захлестнул экстаз. Он ощущал, как гаснет память, уходит то, что было вчера, полчаса назад. Гигантским прыжком вознесся он в пространство и с сумасшедшей скоростью мчится над своим прошлым — над бедами, над нищетой. Душа вырвалась из тела и парит на воле, на крыльях радости. Провидение, неумолимая сила судьбы, несет его над препятствиями, опасностями, над страхом, который подстерегает его повсюду. Свершилось… Чудо подхватило его.
Но глаза пришлось все-таки открыть. Женщина с корзиной дергалась как одержимая и орала на старика еврея. Жестяная коробка, которую тот прижимал к груди, упиралась взбешенной женщине в подбородок. Коробка подпрыгивала, потому что под ней трепыхался мальчонка: нижней половиной своего тела он старался протиснуться у Спеванкевича между ног, словно искал там прохода. Пропахшая сивухой личность навалилась всей тяжестью ему на спину…