В этот раз, как, впрочем, и всегда, традиционный осенний турнир проходил при большом стечении народа и при полном параде. На зрительских местах можно было видеть не только многих именитых бойцов (некоторые из которых специально приехали даже из других провинций), но и представителей городских властей, которые по мере сил покровительствовали школе. Здесь же присутствовали ученики маэстро, как бывшие, так и нынешние, их родственники, делегаты других школ – словом, весь спектр фехтовальной публики. В качестве представителя духовенства турнир неизменно посещал и отец Лукас. Он восседал на особом месте и, по-видимому, даже гордился косвенной причастностью к происходящему действу.
На центральной площадке фехтовального зала постепенно собирались участники турнира. Сам маэстро приходил раньше всех и занимал свое, особо почетное, место. Ему нравилось наблюдать за своими учениками, которые один раз в год оказывались в чем-то предоставленными сами себе. Учитель отмечал про себя, кто приходит раньше всех, тщательно разминается и не менее тщательно волнуется перед поединками, кто рассчитывает время прибытия с идеальной пунктуальностью, избегая риска перегореть, кто вбегает в последний момент, уже размятый, и затем долго облегченно вздыхает, что не опоздал. Впрочем, откровенно опаздывавших в этой школе не бывало.
В этот раз маэстро с особым интересом ждал совершенно конкретного ученика – Альберта. Несмотря на большой опыт и наблюдательность, он не мог с уверенностью определить, в какую из трех групп вольется уже не совсем новенький, но все еще чужой молодой человек.
Альберт пришел примерно в составе «средней» группы. То есть – и не слишком рано, и не в последний момент. Ни то ни се. Учитель даже несколько огорчился. Вероятно, ему хотелось, чтобы его нелюбимый подопечный проявил себя более определенно.
За последние полгода Альберт успел «выпить всю кровь» маэстро Дижона, по его собственному выражению. Он исправно брал три урока в неделю и так же исправно топтался на месте. То есть не то чтобы совсем топтался, но развивался недопустимо, небывало медленно. То, что другие ученики впитывали за пару уроков, Альберт, с грехом пополам, усваивал за один-два месяца. Несомненно, раньше он занимался фехтованием и, как минимум, знал местонахождение позиций (низший ранг бойца, по мнению учителя), но выполнять приемы без ужасного технического брака так и не научился. Периодически маэстро Дижон испытывал тяжелейшие угрызения совести. Более того, ему казалось, что он на грани полного педагогического бессилия. А это уже ударяло по самолюбию. В такие часы он с особой тщательностью проводил уроки Альберта, вкладывая в них всю свою душу и все свои знания. Альберт внимательно слушал, задавал серьезные вопросы, очень старался, но чаще всего в какой-то момент все портил.