– Встретимся в офисе шерифа в десять часов, – сказала Лили, попрощавшись.
– У меня будет время поговорить с Уэсли.
Квин кивнул.
– Все еще не понимаю, зачем я вам нужен, – вмешался Шэкелфорд. – Вы получите удовольствие от того, что я обосрусь?
Квин молчал, ведя зеленый «бьюик» двенадцатилетней давности, который Лили позаимствовала со штрафной стоянки. Он высматривал объездную дорогу, о которой упоминал Шэкелфорд. Они проехали мимо старого сельского магазина, одинокого трейлера, наполненного ярким светом, и покосившихся сараев, которые утонут в зарослях кудзу с наступлением весны. Края дороги недавно были срезаны, обочин не осталось. Только крутой спуск в овраг, поросший кустарником.
– Ты неразговорчив, не так ли? – заметил Шэкелфорд.
– Да.
– Бьюсь об заклад, ты был хорошим солдатом. Сколько времени ты служил?
– Чуть больше десяти лет.
– Повидал дерьма?
Квин не ответил.
– Может, расскажешь о боевых операциях? – попросил Шэкелфорд.
– Где объезд?
– Как раз за этим поворотом, – сказал Кейт, скрипнув на своем пассажирском сиденье и съежившись, чтобы быть незамеченным. Бейсболка с изображением Дейла Эрнхардта закрывала половину его обезображенного лица. – Черт.
– Тебя никто не увидит, если я не зажгу свет.
– Не хочу рисковать.
– Сколько лабораторий готовят наркоту для Говри?
– Самое большее – тринадцать, самое меньшее – пять или шесть.
– Как он платит?
– Нам с Джеттом он платил за пачку, – пояснил Кейт. – Не знаю, за сколько он сам продавал.
– Сколько он платил за пачку?
– Приблизительно пятьсот долларов. Я не вел точный учет.
– Где он сбывает наркоту?
– Не знаю. Не спрашивал.
– Кто собирал продукцию?
– Он и его отец. Ты бы видел отца Говри. Это полное дерьмо. Хуже собаки. Однажды пытался ограбить банк при помощи вилки для салата и загремел на десять лет в тюрьму Браши-Маунтин.
Квин взглянул на Шэкелфорда, притаившегося на полу машины. Затем перевел взгляд на дорожный знак с указателем на проселочную дорогу. Они ехали среди покатых холмов в долину, где раньше располагались фермы, а потом эту землю расчистили, засадили деревьями, а затем вырубили почти под ноль, оставив унылый ландшафт.
– Понимаешь, эти штуки передвигаются, – продолжал Шэкелфорд. – Ну, те, в которых производят наркоту. Говри меняет их расположение через несколько недель, чтобы полиция не накрыла.
– В самом деле?
Квин указал на почтовый ящик в виде лошади, с головой, повернутой в сторону от прорези для писем.
– Здесь это место.
Квин заглушил мотор и взялся за ручку.
– А что, если я сбегу?
– Разве ты под арестом?
– Не знаю.
– Я не полицейский.