– Говри говорил что-нибудь о Джонни Стэге? – спросил Квин.
– Окружном инспекторе?
Квин кивнул.
– Не припоминаю.
– Стэг послал людей Говри угнать часть скота моего дяди.
– Знаешь, большинство этих парней верят Говри, как какому-нибудь пророку. Он говорил, что если мы не объединимся в борьбе против смешения рас, то превратимся в новых ниггеров.
Они ехали на север, затем повернули к району округа, расположенному на другом берегу Большой Черной реки. Полная луна отражалась в затопленной территории, как в зеркале. Пересекли старый металлический мост, который напомнил Квину детский конструктор.
– Ты возвращаешься? – спросил Шэкелфорд.
– Ты должен еще показать мне новые места.
– Я имел в виду, возвратишься ли ты в Афганистан?
– Возвращусь в форт Беннинг.
– Ты знаешь свою будущую военную специальность?
– Рейнджер-инструктор.
– Больше не будешь сам штурмовать крепости?
– Почему бы тебе не заткнуться?
Квин плохо различал дорогу, не видя ничего за светом передних фар. Чтобы не заснуть, включил радио. Пел Джордж Джоунс. Но сегодня Квину хотелось слушать это пение.
Около полуночи Квин заметил «шевроле-эль-камино» вишневого цвета. Машина съезжала с грунтовой дороги, которая, по словам Шэкелфорда, вела в лагерь Говри. Свет передних фар скользнул по лицу Квина, прежде чем «эль-камино» направился на юг. Он включил зажигание и последовал за ним. Рядом с ним копошился Шэкелфорд, проснувшийся после часового сна, последовавшего после продолжительной похвальбы своими подвигами в школе и приема метамфетамина, который вверг его в невменяемое состояние.
– Где мы?
– Тот грузовик впереди только что выехал.
– Заметил, кто там был?
– Нет.
– Что за машина?
– Вишневый «эль-камино».
– Черт, это же отец Говри, если, конечно, его машиной не воспользовался кто-то другой. Видишь, сколько человек вместе с ним?
– Еще человек на пассажирском сиденье.
Шэкелфорд заерзал, заскрипел на сиденье, доставая из кожаной куртки пачку сигарет, опустил стекло и закурил.
– Как бы мне хотелось выпить банку пива именно сейчас. Нет ничего лучше, чтобы погреть задницу в холодный день. Понимаешь?
– Понимаю.
– До каких пор мы будем следовать за ними?
– До того места, куда они едут.
Шэкелфорд выкурил сигарету и выбросил окурок во тьму. Иногда на его обезображенное лицо падала тень, и Квин мог представить себе, как Кейт выглядел раньше. Когда же они приблизились к стоянке, где уличное освещение проникало сквозь стекла «бьюика», Кейт вновь обрел прежний уродливый облик. Его лицо менялось, как мягкий воск.
– Значит, досюда, – сказал Шэкелфорд, указывая на въезд на стоянку грузовиков, где припарковался «эль-камино».