– Ты ранен?
Люк покачал головой.
– Анна Ли позвонила мне.
Люк кивнул. Не дожидаясь благодарности, Квин широко раскрыл двери и увидел, что на кровати, покрытой окровавленными простынями, лежит девушка. На вид ей было около двадцати лет, вокруг бледного лица сбились волосы. Она держала новорожденного младенца.
Лицо было бесцветным. Глаза остекленели.
Люк вытер руки полотенцем.
– Ты можешь нас спасти? Мне в лицо тыкали стволом пистолета. Проклятый пистолет.
– Ей можно передвигаться?
– У нас нет выбора.
– Идем. Бум нас прикрывает.
– Квин! – позвал Люк, коснувшись его руки.
Квин взглянул на него.
– Нам не дадут уйти.
– У них будет много неприятностей.
– Где твоя машина?
– В миле отсюда, у дороги, – ответил Квин. – Ты неси младенца, я – девушку.
– Ты тащил ее всю дорогу? – спросила Лили.
– Без младенца внутри девчонка не весила и ста фунтов, – пояснил Квин. – Когда тащишь на себе несколько миль взрослого детину, тогда другое дело.
– Тебе приходилось это делать?
– Еще бы.
– Под огнем?
– Вроде того.
– Мне приходилось много раз по ночам таскать из бара к машине своего бывшего мужа.
– Не знал, что ты была замужем.
– Ты не спрашивал.
– Я знаю его?
– Боже, надеюсь, что нет.
Они сидели напротив друг друга в заднем отделении привокзальной столовой Филлина. Квин пил черный кофе и курил сигару. Приятно находиться в городе, где курение не запрещено законом, подумал Квин. Он завтракал, все еще оставаясь в охотничьем камуфляже, который надел несколько часов назад. Конечно, в понедельник утром, часов в девять, не он один сидел в охотничьей робе в столовой Филлина. Целая семья – мать, отец, маленький сын, – одетая в такой же камуфляж, завтракала за столом у входной двери. Охота выше работы или школы.
– Почему ты не убил его? – поинтересовалась Лили.
– Говри не достоин этого.
– Когда нам сообщили о том, что случилось, я думала, придется производить зачистку.
– Обстановка к этому располагала.
– Мы ездили туда этим утром с двумя помощниками шерифа. Арестовали Говри за то, что он наставлял пистолет на Люка.
– Он еще в тюрьме?
– Его выпустят к полудню, – сказала Лили. – Адвокат отмазал его.
– Что ты говоришь?
– Люк Стивенс, очевидно, видит события иначе, чем ты.
Подошла официантка Мэри, наполнила их чашки и спросила, хорошо ли они провели дни уик-энда. Лили с Квином взглянули на нее, улыбнулись и ответили, что все было чудесно. Лили коснулась Квина обветренной рукой, слегка сжала его плечо и сказала:
– Мы благодарны тебе. Наверное, хочешь спать? – спросила она, когда Мэри отошла.
– Я не устал.
– Ты бодрствовал всю ночь.