– Танцевать? Я же…
– Траур, да? А кто увидит? Идем, танцем это не назовешь, а мне хочется тебя обнять.
Алиса вышла с ним на середину, закусив губу от неловкости, опустив голову и стараясь не смотреть по сторонам. Боялась встретить изумленные глаза знакомых? Смешная, здесь никому нет дела до них, думал Никита, забыв, что за ними ведут наблюдения бывшие коллеги. Его ладони бессовестно вели себя на теле Алисы, губы касались шеи, отчего она зажималась, наконец несмело предложила:
– Уйдем отсюда?
– Как хочешь. А ты меня пустишь к себе?
– Дурацкий вопрос.
Глаза и улыбка обещали мно-ого…
Беспрепятственно Никита выскочил из дома, оставив входную дверь в подъезде открытой, а чтобы она самостоятельно не захлопнулась, подпер ее камнем, выдрав его из палисада. В глазах стояли два окровавленных тела, внутри Никиты зарождалась паника, панику подкрепляла навязчивая музыка, звучавшая в ушах. Куда теперь, кто подскажет? Но он сел в машину, завел мотор и помчался наобум. Сейчас важно не прекращать движения, не дать себе остановиться, не дать панике укрепиться.
Есть одно средство – логика. Но ею владеть надо, как шпагой владел мушкетер, иначе подстережет ошибка. В данном случае ошибка закончится страшно, этого Никита не простит себе никогда.
– Ну-ка, посчитаем… – произнес он, делая резкий поворот. – Это должно быть место тихое, может, даже безлюдное… Таких в городе тысяча!
Зазвонил мобильник, Никита лихорадочно вынул его, посмотрел на дисплей – Эдуард Дмитриевич. Нет, сейчас ему не ответит…
Сегодня он помнил о ней, она попросила купить продукты (если, конечно, ему не трудно), написала список. Не список жег нагрудный карман рубашки, заставляя помнить, а Лиса, не требующая от Никиты ничего, что нехарактерно для женщин. Забрасывая пакеты в корзину, Никита катил тележку по рядам супермаркета и анализировал Лису. Ни разу не задала вопроса, раздражающего мужиков своей примитивностью и ставящего в тупик, типа: как ты ко мне относишься, тебе хорошо со мной? Или того хуже – ты меня любишь? Есть еще изощреннее: что ты во мне любишь больше всего? Любишь! Им непременно надо слышать (не знать, не чувствовать!), что их любят, и не важно – ложь им вливают в уши или чистую правду. А чистая правда им скучна, они быстренько привыкают к ней, начинают задумываться, насколько искренен обожаемый. И в своих куриных мозгах находят массу подтверждений, что он лгун, это когда он как раз истинный праведник. Потом подозрения плавно перетекают в обвинения, перерастая в скандалы, а люди говорят: «Милые бранятся – только тешатся». Ничего себе – утехи!