Зелья, кстати, оказались хорошими — снов я больше не видела, да и не хотела, если честно. Зато спокойствия у меня действительно прибавилось. Вернее, под воздействием зелий я теперь почти не выходила из состояния легкого транса и по выходным без возражений корячилась вместе с остальными на грядках, добросовестно очищая наш созревший заработок от успевших нарасти за неделю сорняков.
А потом хандра потихоньку сошла на нет. К третьим по счету выходным меня неожиданно отпустило, и я смогла наконец встряхнуться. А после сбора урожая с «хозяйства» при кладбище вспомнила, что давненько не заходила к городской ведьме. И, вооружившись целым тюком драгоценных трав, в сопровождении Йержа отправилась в Город.
Госпожа Ольдман в нашем Мире личность довольно известная. Сколько ей на самом деле лет, никто не знал, но поговаривали, что больше даже, чем самой Жабе. И я была склонна в это верить — уж больно много знала знаменитая травница, да и вела себя… странновато.
Жила она на отшибе, в одном из самых неблагополучных районов города, в маленьком розовом особнячке с симпатичными занавесочками в горошек и нарисованными на калитке ромашками. На лужайке перед ухоженным крыльцом всегда благоухали цветочки самых причудливых форм и расцветок, а из окна кухни то и дело долетали вызывающие обильное слюноотделение ароматы свежей выпечки — госпожа Ольдман как никто уважала свежие пирожки с требухой.
Йерж, проводив меня к самой калитке, виновато развел руками:
— Меня не приглашали, так что я тут подожду.
— Не надо. — Я покачала головой, прекрасно зная, что мужчин, особенно темных и особенно полукровок, госпожа Ольдман не жаловала. — Встретимся в трактире, ближе к полуночи. У меня еще дела в Городе.
Целитель, которого Улька за неимением другой альтернативы силком навязала мне в сопровождающие, с видимым облегчением испарился. А я, настороженно глянув в сторону приоткрытого окна, решительно толкнула низенькую калитку.
Смех смехом, а люди и нелюди пропадали в этом милом домике с завидной регулярностью. Особенно чужаки, не знакомые с правилами поведения. Внешняя несерьезность калитки и сказочная беззащитность домика скрывали под собой мощную магическую составляющую и довольно жестокие шутки хозяйки. Причем жестокие настолько, что я бы, например, поостереглась выяснять, из чьей именно требухи городская ведьма с такой любовью стряпает свои пирожки.
— Хелечка, моя дорогая! — Не успела я сделать и пары шагов, как в доме распахнулась дверь, и на крыльцо выбежала десятилетняя девочка в потертом розовом сарафане. Торчащие во все стороны белесые патлы, озорная улыбка, оголенные до неприличия исцарапанные коленки и нечеловечески яркие зеленые глаза, в которых горела искорка неугасимого любопытства. — Давно тебя не было! Проходи, проходи, моя хорошая, с самого утра тебя жду!