Шаман замолчал. Наступила зловещая тишина.
– Оказалось, раз уж мы самый далеко живущий на севере народ, то должны быть ахерами, – он гордо выставил свои клыки, – потомками выводка Тьмы. Еще тридцать лет назад священники Ригвира платили золотом за мумии наших детей и развешивали их в храмах, а губернаторы провинций назначали награду за каждого убитого Ag’heeri. Хотя уже никто не использовал этого названия. Это так просто, правда? Дать кому–то другое имя и отобрать все, включая право на жизнь. А знаешь что хуже всего? Не погромы, не побоища и убийства. Хуже всего то, что и мы понемногу начинаем называть себя ахерами. Наша молодежь называет себя Ag’ahher, забывает… забывает, кто они есть, кем должны быть. В жестокости видят добродетель, жажду крови считают поводом для гордости. Может за это я ненавижу вас больше всего, человек. Вы нас почти истребили, еще одно–два поколения, и не будет уже народа Ag’heeri. Останутся только ахеры.
– Я не… – кашлянул Кеннет.
– А ее, – Борехед прервал его и показал на пещеру, – ее зовут Инлах. Она была… она дочь моего лучшего друга. Я знаю ее с рождения. Я носил ее на руках. Она из рода вождей, и только другая женщина этого рода может открыть ей двери в Дом Сна. Но на расстоянии нескольких дней пути нет никого. Поэтому мы не будем давать ей воды, чтобы быстрее умерла, но вот только… она не хочет умирать. Цепляется за жизнь и кричит. Практически без остановки, – закончил он тихо.
Словно в подтверждение его слов из пещеры донесся вой, от которого волосы на голове встали дыбом.
Кеннет посмотрел на шамана и быстро отвел глаза. Он не хотел запоминать выражение его лица. Он прекрасно понимал, что если они вновь встретятся, то уже не будут разговаривать, точно не будут.
Этот миг пролетел быстро, очень быстро, и Кеннет не был уверен, не ошибся ли он – потому что снова видел перед собой Борехеда, Мясника из Рвита. Сам того не желая он задрожал под тяжестью его взгляда.
– Я не буду умолять тебя о помощи. Не разорву Узы Воды. Если вы сейчас развернетесь и пойдете к леднику, ни один из моих воинов не обнажит против вас оружия. Вода высохнет, когда последний из вас сделает свой шаг на той стороне.
Это был достаточно вежливый способ закончить хрупкий союз. Кеннет поверх головы ахера взглянул на пещеру. Вновь раздался жалобный вой.
– Не кричи, – сказал он, хотя шаман не повышал голоса, – мы пойдем с вами.
Вот так он и оказался здесь со своими людьми. Ложбина, каменистая и негостеприимная, была почти лишена снега. Не было видно никаких следов жизни в округе, даже мох не хотел тут расти. Плохое место чтобы умирать, подумалось ему. Очень плохое место.