Десятник тяжело вздохнул и замолчал. Его никто не подгонял.
– А беженцы по–прежнему поднимались на вершину. Всю половину дня, без минуты передышки, поднимались и поднимались. Я потом с очень многими разговаривал, кто шел той дорогой. Говорили, что с горы все было хорошо видно. Баррикады, солдат, бесконечную армию у ворот в долину. И штурмы, один за другим. Ветер приносил отзвуки боя на вершину горы, и те, кто уже поднялся на Лысицу, останавливались и смотрели, и даже солдаты не могли заставить их уйти, пока не подходила следующая группа беженцев. На дороге была тишина как на похоронах. Никто не стонал, никто не жаловался. После полудня, когда у подножия горы было всего несколько тысяч людей, когда закончился убой скота, кочевники взяли, наконец, баррикаду. Взяли так же, как мы избавились от первой. Огнем.
***
Та атака отличалась от предыдущих, и это было видно по тому, как они начали. Не закрывались ни щитами, ни фашинами, ведь уже долгое время баррикада не встречала врагов залпами из арбалетов, и даже машины стреляли реже, экономя снаряды. Лучники, тремя линиями, появились по всей ширине атакующей армии. Подошли на сто шагов и остановились, не нарушая строй. Три ровных, отделенных друг от друга несколькими шагами, полукружий. Между ними появилось несколько десятков человек с факелами в руках.
– Огонь, – пробурчал Кавер Монель. – Додумались наконец–то.
Огненная линия промчалась по рядам, натянулись луки. Три яркие волны понеслись к баррикаде.
Летящая зажженная стрела издает звук не похожий ни на что на свете. Когда летит несколько тысяч таких стрел, то они звучат так, словно дракон набирает воздух в полыхающую пламенем пасть. И хотя Вархенн считал драконов существами из легенд, из темных времен Войн Богов, именно так ему и показалось. Чудовище, готовящееся испепелить мир.
Удары наконечников стрел в дерево сопровождались шипением и треском пламени. За несколько мгновений вся внешняя стена баррикад запылала. Она была собрана из крепких, хорошо высушенных и просмоленных купеческих фургонов, защищавших от дождя и снега. Пламя любит такую древесину больше всего на свете.
Кочевники не удовлетворились одним залпом, они стреляли еще, в баррикаду и над ней, словно хотели сжечь все вокруг. Загорелись древки стрел вбитых в землю, занялись возы последней, незаконченной баррикады, а несколько стрел долетели даже до машин. Щиты стоящей в резерве пехоты расцвели точками горящего пламени. По приказу солдаты начали отступать в сторону прохода, к последнему укреплению. Оставшиеся на второй баррикаде подождали еще немного и бросились бежать. Стены их укрепления уже полыхали как печи, а вся конструкция шипела и трещала под ногами. Больше они не могли ничего сделать.