- Что-то случилось?
Хозяйка отвела взгляд и, обращаясь не то к стоящей в углу кадке с фикусом, не то к моему рюкзаку, мирно валяющемуся под этим самым фикусом, сказала:
- Договаривались на месяц, новые жильцы скоро заезжают. Извините, но...
Я выудила освобожденный из черешневого плена персик:
- Не волнуйтесь, я завтра уезжаю.
Хозяйка настороженно поинтересовалась:
- А как же Лейла?
Я удивилась:
- Лейла?
Нет, я не отказалась от тебя. Не забыла. Жар, испепелявший меня целую неделю, не выжег твой образ из сердца моего. Лейла. Мой организм, следуя извечному закону самосохранения, уничтожая терроризирующие его микробы и бактерии, в попытке исцеления попытался избавиться от самой глобальной болезни. Рацио, делающее мою жизнь устаканенной, раскидывающее все по полкам и ящичкам, не справилось с твоим присутствием и определило его, как «неустановленное оружие душевного поражения». Оно прицельно расстреливало тебя словами моего бой-френда: «Ты с ума сошла! Влюбиться в женщину – это нечто»; причитаниями квартирной хозяйки: «Деточка, у тебя жар! Лейлы нет...»; беспокойно бьющимися в окно ветками вишни: «Откажись от нее, откажись...» и врывающимся в открытую форточку немым легким морским бризом. Я не отказалась. Разве можно отказаться от себя самой? Стереть, словно ластиком, информационно-контактную карту своей души. Выкинуть из бесконечной ленты кодов зашифрованное имя твое. Лейла. Забыть тебя, предать себя. Предать собственное сердце. Я не герой и не предатель. Я – плюшево-колючий циник. Словно кактус с мягкими иголками. Я не отказалась от тебя, Лейла. Помнишь, Песнь Песней Соломоновых: большие воды не могут потушить любви, и реки не зальют ее... Мед и молоко под языком твоим, Суламита моя...
Квартирная хозяйка пожала большими круглыми плечами, отчего у нее исчезла шея, и подбородок лег на массивную грудь: - В молодости у меня был роман с преподавателем истории. Его жена продавала цветы в центральном универсаме. Каждую пятницу он покупал у нее большой букет красных гвоздик. Нес домой. Выдергивал из букета три штучки и приносил мне. Словно к вечному огню на день победы... Несомненно, он и чувствовал себя победителем.
Я покрутила в пальцах мягкий податливый бархатистый персик и положила его обратно в тарелку. В глазах хозяйки стояли невыплаканные когда-то во времена гордой и независимой молодости слезы.
Люди не любят собственных слез и сторонятся чужих. Плачущий человек – всегда проблема. Его слезы, солены, словно морская вода. И так же непригодны для приема внутрь. Пустишь их в себя – и становится тревожно и горько-солоно. Гораздо спокойней предотвратить – отвернуться в нужный момент, отойти, закашляться, да просто закрыть глаза – нет меня, я в домике. Я закрываю глаза на твои слезы. Закрой глаза на слезы мои...