Потом Хезер даже не помнила, как села в машину и поехала вниз по дороге; не помнила, как доехала до библиотеки, но каким-то образом она оказалась там. Она припарковала машину, но оставила дверь открытой. Некоторые лужи были ей по щиколотку, но она почти не заметила этого. Она побежала ко входу. Библиотека была уже час как закрыта.
Хезер звала Лили и в поисках сестры обошла парковку. Она всматривалась в улицы, пока ехала, представляя самое ужасное, что могло случиться с Лили – ей причинили боль, похитили, убили, – и пыталась остановиться, чтобы не поддаться панике и не сдаваться.
Наконец, у нее не осталось другого выбора, кроме как поехать домой. Придется вызывать полицию.
Хезер справилась с очередным приступом паники. На этот раз с очень сильным приступом.
Дорога, ведущая в «Свежие Сосны,» была вся в ямах, грязи и лужах. Когда Хезер пробиралась по ней, колеса машины буксовали и прокручивались. Квартал выглядел еще более уныло, чем обычно: дождь барабанил по трейлерам, сносил колокольчики[32] и заливал открытые костровые чаши.
Хезер даже не успела остановить машину, когда заметила Лили – та сидела, сжавшись в комок и обхватив руками колени, под тонкой березкой, на которой почти не было листьев. Она была всего в пятнадцати футах от крыльца их дома. Хезер не заметила, как припарковалась, и вот она уже несется к Лили, шлепая по лужам. Она обняла сестру.
– Лили! – Хезер не могла обнять ее достаточно крепко. Она здесь, здесь, здесь. В безопасности. – Ты в порядке? С тобой все хорошо? Что случилось?
– Мне холодно. – ее голос звучал приглушенно. Лили говорила в левое плечо Хезер. У той сжалось сердце. В этот момент Хезер была готова заставить планету крутиться в обратном направлении, лишь бы найти одеяло.
– Пойдем, – сказала она, отстраняясь. – Пойдем в дом.
Лили попятилась, как брыкающаяся лошадь. Ее глаза расширились и стали дикими.
– Я не пойду в дом, – сказал она. – Я не хочу туда идти!
– Лили. – Хезер моргнула, и капли дождя слетели с ее ресниц. Она присела на корточки, чтобы их глаза были на одном уровне. Губы Лили были синие. О господи! Сколько она просидела снаружи? – Что случилось?
– Мама прогнала меня, – ответила Лили. Она говорила тихо и прерывисто. – Она сказала, чтобы я поиграла во дворе.
Что-то внутри Хезер дало трещину, и в тот момент она осознала, что всю свою жизнь она возводила вокруг себя стены и готовила оборону, ожидая чего-то подобного, в то время как давление по ту сторону становилось сильнее и сильнее. Теперь плотина прорвалась, и Хезер переполняли ярость и ненависть.