— Господи, но это ужасно! — воскликнула Эрмин. — Не нужно забывать о том, что Поль Трамбле чуть не погубил Луи, оставив его сгорать от лихорадки в заброшенном доме. Этот человек был очень жестоким, абсолютно безнравственным. За что его мать пыталась мстить? Она ведь осуждала действия своего сына.
— Эта бедолага тронулась умом, ее следовало поместить в психбольницу, — сердито ответил Жослин. — Вот к чему приводит жалость к подобным людям!
Начальник полиции бессильно развел руками и кивнул в знак прощания.
— Дамы, господа, нам необходимо взять показания у вашего соседа Жозефа Маруа. Поверьте, я искренне вам сочувствую.
— Я вас провожу, — сказал Тошан, выходя вслед за ними из дома.
Эрмин смотрела на своих родителей с чувством глубокой жалости. Она корила себя за то, что недооценила размеров свалившегося на них несчастья. Даже если следовало благодарить Бога за то, что никто из членов семьи не погиб, они потеряли свой домашний очаг, свои воспоминания и чувство безопасности, даруемое устойчивым финансовым положением.
— Видишь, куда нас привело необдуманное поведение твоего мужа? — внезапно закричала Лора, выпучив глаза. — Ты вышла замуж за дикаря, и теперь мы жестоко расплачиваемся за твою ошибку. Зачем Тошану надо было преследовать Поля Трамбле и убивать его? Он что, не мог предоставить это полиции? Ничего бы этого не случилось! Во всем виноват твой метис!
— Мама, ты переходишь все границы. Хочу тебе напомнить, что Тошан спас Луи, твоего сына. Мне стыдно за тебя!
— Лучше бы тебе было стыдно за своего мужа!
— Лора, хватит, успокойся, — велел Жослин. — Эрмин права, ты несешь околесицу. Еще разбудишь малыша, который спит наверху.
— Мне плевать! — заорала та с безумным взглядом. — Мне плевать на всё и на всех вас! А ты, Жосс, не смей мне перечить, ты немногим лучше месье Тошана Дельбо. Только подумай! Если бы Эрмин выбрала себе нормального мужа, какого-нибудь порядочного квебекца, ты не переспал бы со своей прекрасной индианкой и не навязывал бы мне свою внебрачную дочь!
Жослин Шарден зарычал от ярости. Несмотря на свою слабость, он, шатаясь, встал и сжал кулаки.
— Замолчи или я тебя ударю!
Лора отпрянула, вытянув руки вдоль тела. Хрупкая и неистовая, с бледным лицом, растрепанными волосами… Эрмин было невыносимо видеть свою всегда ухоженную мать такой. А если мама снова лишится рассудка?» — ужаснулась она, вспомнив о годах, которые Лора провела вдали от родных, когда потеряла память. «Все может повториться, — с тоской думала молодая женщина. — Тогда она испытала сильное потрясение, потому что папа оставил меня на крыльце монастырской школы в разгар зимы. Ее рассудок не смог вынести боли разлуки, и теперь она, возможно, опять впадет в безумство».