. Берхтольд назвал эту меру «оборонительными военными контрмерами в Галиции, на которые мы были вынуждены пойти из-за мобилизации в России» и сказал, что Австро-Венгрия их остановит, как только это сделает Россия
[1762]. Был сделан еще один гигантский шаг к европейской войне.
Бетман в те пару дней в конце июля, возможно, и не планировал, что Австро-Венгрия пойдет на переговоры, но он все еще лелеял надежду убедить Великобританию оставаться нейтральной. Как он сказал Фалькенхайну, который записал его слова в своем дневнике: «Последнее – желательно, потому что, по мнению канцлера, Англия не сможет встать на сторону России, если та развяжет войну, напав на Австрию»[1763]. Немцев побуждали думать, что это возможно, потому что брат кайзера – принц Генрих ранее на той неделе завтракал с королем Георгом V и король, как было сообщено в Берлин, сказал: «Мы сделаем все возможное, чтобы не оказаться замешанными в это, и сохраним нейтралитет»[1764]. 29 июля Бетман также попытался добиться от Великобритании сохранения нейтралитета, предприняв – и это можно расценить по-разному – либо усилия по предотвращению всеобщей войны в Европе, либо просто еще одну попытку выставить Германию как невиновную сторону. Вечером того же дня у него состоялась встреча с британским послом в Берлине сэром Эдвардом Гошеном. Гошен немедленно сообщил о своем разговоре в Лондон. Война, по словам канцлера, может быть неизбежной между Россией с одной стороны и Германией и Австро-Венгрией – с другой, но он выразил надежду на то, что Великобритания останется нейтральной. В конце концов, главное, в чем она заинтересована на континенте, – это не допустить сокрушения Франции. В обмен на гарантию своего нейтралитета Великобританией Германия была готова пообещать, что не отнимет у Франции ни клочка ее территории, хотя может забрать у нее некоторые колонии. Также Германия не будет вторгаться в Нидерланды. «Что касается Бельгии, – информировал Гошен Лондон, – его превосходительство не смог сказать, на какие действия могут вынудить Германию действия Франции, но утверждал, что при условии того, что Бельгия не выступит ни на чьей стороне против Германии, ее целостность после окончания войны будет сохранена». В заключение Бетман выразил надежду на то, что такое соглашение между Великобританией и Германией может привести к улучшению отношений, а это всегда было его целью.
Предложение Гошена в Лондоне было встречено насмешками, когда его телеграмму прочли на следующее утро. Учитывая сильный антигерманский уклон в министерстве иностранных дел, Кроу отметил: «Единственный комментарий, который нужно сделать по поводу этих поразительных предложений: они говорят о потере доверия к государственному деятелю, который их делает… Ясно, что Германия практически приняла решение воевать и единственным сдерживающим фактором до сих пор для нее был страх того, что Англия присоединится к защите Франции и Бельгии»