Выработал для себя «кодекс самосовершенствования» из восьми пунктов:
— Тренируйся, будь всегда в форме.
— Пилот не «белая кость»! Участвуй в подготовке самолета к полету, а если не можешь, то обязательно проверь самолет перед полетом.
— Собравшись в полет, оставь на земле сомнения.
— Ты ведёшь самолет, но он несет тебя. Знай и люби его, как любишь жизнь.
— Знай все, что относится к твоей профессии.
— Авиация развивается, и ты не отставай.
— Пилот — профессия творческая. Думай!
— Возьми в пример лучшего!
Может быть, и наивным мой кодекс покажется. Но мне он помогал, это точно!
СЕРПУХОВ — ГОРОД АВИАЦИОННЫЙ
В 1937 году услышал я впервые эту фамилию — Мазурук. Конечно, не думал тогда, что жизнь моя, летная биография переплетутся с его биографией, с его жизнью Тем более не думал, что дружба наша через пять десятков лет перерастет в литературное содружество, что станем мы соавторами — Илья Павлович Мазурук и Александр Арсентьевич Лебедев. Разница в годах у нас полтора десятка лет. Но удивительно много общего в наших биографиях. Мой родной город был в двадцатые — тридцатые годы настоящим авиационным центром. Размещалась в Серпухове военная летная школа «стрельбом» — стрельбы и бомбометания. Утром город просыпался от рокота авиационных моторов, а вечерами по улицам прогуливались неотразимо мужественные летчики в темно–синих френчах с «курицей» на рукаве (эмблему летчиков в шутку называли «курицей» из–за изображенных на ней двух крылышек, торчащих в разные стороны). Мальчишки, выросшие на берегу моря, мечтают, как правило, стать моряками. А мы, можно сказать, росли «на берегу пятого океана». Мечтали все, как один, — будем летчиками. И мечты наши подогревались событиями тех лет. Сначала Б. Г. Чухновский спасает участников экспедиции итальянца У. Нобиле, потом челюскинская эпопея, полеты в ледовый лагерь О. Ю. Шмидта. Имена первых Героев Советского Союза знала тогда, конечно, вся страна. Мое окончательное решение стать летчиком определил первый самостоятельный «полет» — ещё до челюскинской эпопеи. Шел 1929 год, сравнялось мне тогда девять лет. И самолет был настоящий, и «пилотировал» я самостоятельно. Дело в том, что как раз напротив нашего дома располагался городской театр. А в театре, в одной из служебных комнат, жила семья дяди Яши Климанова. Летом он работал садовником городского сада, а зимой — истопником театра. Три его сына были моими закадычными дружками, и в театре, естественно, я знал все ходы и выходы. Накануне по случаю наступающего Дня авиации в фойе для обозрения установили самолет Р-1 — легкий бомбардировщик и разведчик конструктора Н. Н. Поликарпова. В самолетах–то я уже разбирался к девяти годам. Упустить столь благоприятную возможность «полетать», понятное дело, никак нельзя было. А проникнуть ранним утром в фойе для меня труда не составляло. И вот, забравшись в кабину, я энергично шуровал ручкой управления, нажимал попеременно то одну, то другую педаль. Элероны и руль поворота, подчиняясь мне, отклонялись то в одну, то в другую сторону. Я управлял самолетом, я «летел». Из–за маленького своего роста, кроме приборов, ничего не видел, но ощущение полета было полным. О воздушных ямах не забывал — облетал аккуратно, а чтобы не потерять ориентировку, высовывал изредка голову из кабины. В общем, чувствовал себя на седьмом небе и жалел только об одном — что нет на мне настоящего, с очками, «летчицкого» шлема. И тут ухо левое за что–то зацепилось. За что? За пальцы дяди Яши, оказывается!