Никакого опыта полетов на гидросамолёте у меня ещё не было. Каждая посадка становилась для меня задачей со многими неизвестными. Владимир Васильевич, сидя на месте второго, как правило, не вмешивается в управление, но после окончания полетов критика его была уничтожающей.
На этот раз сели v каравана вполне благополучно. Подрулили к пологому берегу. К нам уже спешили двое моряков, один из которых оказался начальником каравана. Причиной их «молчания» оказались неверные радиоданные — они работали на другой частоте, нежели морпорт Тикси, а причиной стоянки был крепкий ветер, разгулявшийся в губе Буор — Хая. Они не рискнули туда идти, поскольку для плоскодонных речных пароходов — колесных (!). как в знаменитой кинокомедии «Волга — Волга», — даже небольшая видна была, конечно, смертельно опасна.
Мальков рассказал! начальнику каравана обстановку в губе, наш радист дал частоты. И, тепло попрощавшись, мы легли курсом на Тикси, уже предвкушая ужин в аэропортовской столовой.
— Командир, нам радиограмма! — подошел радист Степан Киселев.
«Борт Н-481, командиру, произвести посадку в дельте реки Яны у дизель–электрохода «Индигирка», взять на борт начальника морпорта Трусова и доставить его в Тикси. Начальник аэропорта Жаров».
Ничего не поделаешь — человек предполагает, а начальник располагает. Развернулись, взяли курс на устье Яны. Наш бортрадист уже связался с «Индигиркой», запросил погоду. Ответ не порадовал — сплошная облачность, видимость — около двух километров
Вскоре под нами начали появляться отдельные пятна тумана, а дельта Яны, как выяснилось, закрыта сплошь Высота верхней кромки — около двухсот пятидесяти метров.
Настроились на радиопровод «Индигирки», снизились до верхней кромки. По радио через микрофон я вызвал капитана:
— Индигирка! Я борт 481, как слышите? Прием.
— Слышу вас хорошо. Где вы?
— Идем на ваш привод, проход доложим. Трусов готов?
— Да, все готово. Ждём.
— Как сейчас видимость?
— Так же. Около мили. Облака низко сидят, но верхушки мачт видны.
На нашем американском самолете приборы, естественно, тоже американские: Был, в частности, и радиовысотомер. Тогда, в 1953 году, он все ещё оставался большой редкостью Я установил сигнализатор малых высот на отметку «двести футов» (шестьдесят метров, значит). Мачты у корабля высотой тридцать метров, так что на шестидесяти не зацепим.
Не снижаясь, над облаками, прошли по радиоприводу точно над кораблем — стрелка радиокомпаса повернулась на сто восемьдесят градусов. Затем выполнили стандартный разворот и с курсом на радио–привод со снижением вошли в облака. Зажглась зеленая лампочка радиовысотомера — высота немногим более шестидесяти метров. Идем в облаках, вода не просматривается, пилотирую по приборам. Зажглась жёлтая лампочка — высота «шестьдесят», ничего не вижу. «Где же их два километра видимости? У них сплошной туман!» — рассуждаю про себя. Только не снижаться, впереди мачты! По времени корабль уже должен быть под нами… Да! Стрелка радиокомпаса повернулась на сто восемьдесят градусов, но ни воды, ни «Индигирки» мы так и не увидели.