— Было дело, Ваня?
— Было, только у вас обработка сильно «художественная»
— Ну, без этого нельзя, не интересно будет, — развел руками Аккуратов.
Под общий хохот Крючков демонстративно прикурил очередную сигарету.
— Кончай банковать! По какому поводу веселье? — услышали мы голос Масленникова. За разговором и не заметили, когда они с Водопьяновым подошли.
— Да вот, Иван курит…
— Все курят, пусть и он курит, на здоровье, — скороговоркой буркнул Виталий Иванович. Общее веселье достигло апогея:
— Видишь, Ваня, все командиры тебе разрешают…
— Ну, хватит братцы! — в голосе Масленникова зазвучал металл… — Товарищи летчики, прошу занять места! Титлов дал команду вылетать!
На взлёте пришлось ориентироваться только на черные флажки, указывавшие конец полосы и направление взлёта. Вчера, при солнце, на посадке хорошо просматривался каждый торос, каждая неровность. А сегодня, при облачности, все сливалось в белом единообразии.
Нижнюю кромку облачности мы стали цеплять на высоте пятисот метров, по команде Масленникова я снизился до четырехсот. Далее к северу стали появляться большие разрывы в облаках, а когда мы пришли в заданный район, облачность не превышала четырех баллов.
Титлов сообщил, что он кружит над льдиной, даёт «нажатие» — беспрерывный радиосигнал — для нашего радиокомпаса.
— Саша, подворачивай по стрелке! Всем смотреть в оба! — распорядился Масленников.
Серебристый Ил–12, круживший в левом вираже, мы заметили километрах в пяти Титлов держал небольшую скорость — около двухсот двадцати. Я свободно пристроился сзади километрах в двух от него. Михаил Алексеевич по радиотелефону разъяснял обстановку.
— Видишь, Виталий Иванович, слева от меня большое округлое паковое поле, севернее, километрах в двух, как два глаза, белеют два «аэродрома».
— Смотрю, смотрю, — отвечает Масленников, приникнув к ветровому стеклу.
— Смотри! Сейчас правее пакового поля большое солнечное пятно..
— Вижу, хорошо вижу. Поле старое, обтертое.
Теперь и «аэродромы» вижу — один побольше, другой поменьше.
— Точно, Виталий Иванович.
— Все–таки, может, ещё поищем?
— Да я вчера ходил, лучше этого нет. Давай так: ты садись, я за тобой, а на месте договоримся. Я посижу, а ты можешь поискать.
— Ладно, буду садиться на большой «аэродром».
— Согласен. Давай.
Виталий Иванович взял управление. Солнечного света было достаточно, и все неровности на льду хорошо просматривались. Длина маленького «аэродрома», по нашему промеру, равнялась восьмистам метрам, большого — тысяче двумстам.
— Как, по–твоему, Саша, какая будет толщина?
— Если я хорошо усвоил вашу лекцию, то будет, как и на вчерашней льдине, не менее метра.