— Вы сделали столько, сколько могли в этих условиях. Мы всегда получали от вас ценную информацию. Теперь настало время возвращаться и служить в армии освобождения.
Ночь Нгуен Тхань Чунга была бессонной. Он вспоминал всю свою недолгую жизнь, и все воспоминания были связаны с отцом, мудрым, добрым, мужественным. Однажды Чунг отлучился из дома на целый день. Предстоял последний экзамен в гимназии, и они договорились с товарищем посидеть за книгами. А вернувшись на следующий день, увидел на обжитом месте обгорелые развалины. По доносу предателя полицейские ворвались в дом сразу после ухода Чунга. Отец, как рассказывали потом соседи, решил не даваться живым в руки своих врагов и начал отстреливаться. Одного полицейского он убил, второго ранил, остальные открыли огонь из автоматов. В неравной схватке отец погиб.
Друзья отца взяли Нгуен Тхань Чунга к себе, выправили ему документы на другое имя, помогли поступить в Сайгонский университет.
Через год секретарь горкома сказал ему:
— У тебя хорошая легенда, Чунг, — сын крупного богача, благонадежный. Тебе надо делать карьеру в армии. Нам будут очень нужны военные специалисты: видишь, какую войну развязали американцы? Если пройдешь по здоровью, я советую тебе идти в авиацию.
Чунг подал заявление о зачислении его в армию. О нем даже писали газеты: настоящий патриот. Студенты — а это были дети богатых и знатных семей — в армию не рвались, им было хорошо за широкими спинами отцов, занимавших хорошие посты в сайгонской администрации: члены правлений банков, экспертных компаний, крупные торговцы, финансисты, чиновники, снабженцы, тесно связанные с американской армией и наживавшиеся на спекуляциях вокруг американских поставок… Он прошел комиссию, его приняли в летную школу. Учился Чунг прекрасно, сочетая учебу с осторожной подпольной разведывательной работой. В числе лучших выпускников или сыновей крупных военных его направляли в Соединенные Штаты для продолжения учебы. Накануне отлета в Америку Чунг встретился с руководителем подполья.
— Лицо мне твое не нравится, Чунг, — сказал тот. — Почему такая грусть?
— Ну как же, товарищ Нгуен, опять никакой работы не будет, опять я должен учиться. А когда бороться, бить врага?
— Ты еще молодой коммунист, Чунг. Когда мы тебя приняли в партию-то? Год назад, не так ли?
— Да, год назад, — подтвердил Чунг.
— Вот-вот. Значит, впереди у тебя еще целая жизнь, и борьбы на нее хватит. Мы тебе даем наказ: изучай лучше военное дело и возвращайся грамотным офицером. Это нам пригодится.
Вернулся Чунг, когда сайгонский режим уже был обречен. «А я так ничего серьезного и не сделал», — с грустью думал он. Потом пришла мысль: президентский дворец. Седьмого апреля вечером он обратился к своему командиру с просьбой поручить ему разбомбить какой-нибудь крупный объект Вьетконга.