Он вошел со двора через служебный вход. В коридоре подвыпивший повар в сальном халате поверх тельняшки на повышенных тонах беседовал с джентльменом в черном, очевидно, официантом. Они замолчали и посторонились, чтобы Саня мог пройти. Его наглый вид ясно показывал, что он имеет право тут ходить.
Девица только появилась в сумерках зала, пряча в крохотную сумочку щетку для волос. Это была, безусловно, та самая курьерша, хотя шубу и шапку оставила в гардеробе, а вместе с ними и все внешние приметы. В лицо её Саня до этого не видал. Но все прочие посетители кафе пребывали на своих местах уже давно. Они сидели на кожаных подковообразных диванах, огибавших столики в огороженных отсеках, на которые был разбит небольшой зал. Тусклые шары настольных ламп освещали фужеры и бутылки на столиках, а также кисти рук с сигаретами меж пальцев. На запястьях тусклой желтизной отливали золотые браслеты. Народ сидел крутой. Некоторые руки Саня даже опознал по характерным татуировкам. Какой-то быковатый малый делал вид, что танцует на крохотной площадке возле бара, а на самом деле просто тискал рыжую девку, зашнурованную в кожаные лоскуты.
Курьерша вполне соответствовала интерьеру. На ней было нечто вроде длинного свитера, а, может, короткого трикотажного платья, ядовито-желтого цвета, едва прикрывающего тощий зад, и небесно-голубые туго обтягивающие лосины с шелковым отливом, заправленные в высокие ботинки. Она влезла на высокий круглый табурет возле стойки бара, и бармен тут же выдал ей высокий бокал, набитый льдом, залитый чем-то бледно-бурым и с торчащей соломиной. Похоже, курьерша была здесь частой гостьей, и её вкусы знали. К ней тут же подвалил посетитель - широкий дядька в ещё более широком пиджаке поверх белой водолазки. Полголовы дядьки занимала зеркальная лысина, другая половина щетинилась короткой стрижкой. На оттопыренном мизинце сверкала золотая "гайка". Он похватал курьершу за колено, за ребра и шею, помычал ей в ухо и отвалил.
Ерошин, совершенно чужой на этом блатном празднике жизни, тем не менее продолжал держаться независимо. Он тоже влез на табурет возле стойки, сложил на неё локти и улыбнулся бармену, стараясь, чтобы железный зуб во рту сверкал как можно нахальней. После чего сделал заказ:
- Мартини. Только это, смешай, но не взбалтывай.
Бармен поморщился, как от зубной боли, зазвенел стеклотарой. Ерошин поглядел на курьершу. Похоже, она кого-то ждала и сильно нервничала слишком часто озиралась и трясла ногой. Похоже, она не увидела того, кого рассчитывала здесь встретить, и начинала психовать.