Подойдя ближе, точнее «подскочив», как гребаный кузнечик-инвалид, я ставлю поднос на стол, про себя выдыхая от осознания того, что не уронила его, или еще хуже сама не завалилась.
«Исчадие ада» изучает меня, наблюдает за каждым моим движением, а потом слегка ухмыляется.
— Что это? — Он кивком указывает на поднос.
— Зеленый чай, с двумя кубиками сахара. — Говорю я таким голосом, будто это фраза запрограммирована во мне.
— Зеленый чай?
— Угу.
— С сахаром?
— Ага.
— Это вообще совместимо?
— Что, прости?
— Я спрашиваю, это вообще совместимо? Зеленый чай и сахар.
— Я услышала, но я не пони..
— Я ненавижу зеленый чай с сахаром. Кто вообще пьет зеленый чай с сахаром?
— Ну, наверное, кто-то пьет. — Отвечаю я.
— Точно не я. — Говорит Андрей, усаживаясь поудобней в кресле.
Когда до меня доходит, что я снова облажалась, и облажалась уже не по своей вине, во мне все «вскипает».
— Вот, сучка. — Бормочу я, имея ввиду Киру.
— Что? — Спрашивает «исчадие ада» и хмурится.
— Ничего.
— Что, что с твоей обувью? — Он смотрит на мои ноги, и вероятно, замечает, как я не естественно стою, придерживая одну ногу на весу.
— Знаешь, — говорю я. — Если, ты собираешься меня уволить, то давай, валяй, без этих светских бесед, типа «Ой, что с твоей обувью» и все такое.
Он ухмыляется. Я рассмешила его? Да, конечно, блин, я его рассмешила, я же всю свою жизнь была для него посмешищем. Чего удивляться?
— Что? — Сквозь смех спрашивает Андрей.
— За что ты ее уволил? — Я принимаю позу «руки в боки» и от этого немного теряю равновесие.
— Может, присядешь? — Он снова ухмыляется.
— Нет, уж спасибо. За что ты ее уволил?
— Ты о Кире что ли? Уже нажаловалась? И что ты думаешь по этому поводу?
— Я думаю, что ты козел.
— Справедливо. — Андрей проводит рукой по лицу, а потом по своим блестящим растрепанным волосам. — Она распускает сплетни. — Продолжает он.
— И все? Она хороший работник.
— Она говорит… ну знаешь, не очень хорошие вещи.
— Это не повод..
— Для меня повод. Ясно?
— Значит так. — Решительно говорю я. — Я ухожу.
— Уходишь?
— Да. — Нагибаясь, я снимаю с себя свою полу — обувь, и беру в руку, Андрей наблюдает за моими действиями, при этом покусывая внутреннюю часть щеки, будто нервничая или о чем-то размышляя.
— Я ухожу сама, понял? Ты меня не увольняешь, я сваливаю сама. Мне надоел это карнавальный костюм стриптизерши. — Я указываю на свою рабочую форму. Мне надоело, что каждый раз, когда я приезжаю на работу, мое место для парковки машины уже занято разбитой «десяткой» бармена, имя которого я, блин даже, не помню.
— Вадик. Тот, что на «десятке».