– Хорошо, потом разберёмся, кто кому звонил… Где вы сейчас?
– Мы на автодороге, скоро будем у Али!
– Ладно, будьте там и никуда не уезжайте! Дождитесь…
Голос Дианы Несторовны внезапно обрывается: что-то со связью. Я не перезваниваю, бросаю телефон в сумочку и поднимаю глаза на дорогу…
– Ничего себе, кто-то слетел с дороги под откос! – восклицает Костя, сбрасывая скорость.
Из овражка поднимается столб чёрного дыма. Костя даёт задний ход, а я неотрывно смотрю на дым, как парализованная: страшное свершилось. Наша машина встаёт вровень с местом аварии, и Костя глушит двигатель. Вдали над лесом розовеет заря, небо чистое, как крыло ангела, безмятежно спокойные сосны щекочут его своими верхушками, а в свежем утреннем воздухе пахнет гарью и бедой.
– Ё-моё! – бормочет Костя потрясённо. – Там точно никого не осталось в живых…
Столб дыма поднимается от горящей машины, валяющейся в овражке вверх колёсами. Хоть она и объята пламенем, но я вижу, что это джип, и что когда-то он был серебристым. Лучше бы мои глаза никогда не видели белого света! Это машина Альбины.
– Смотри! – вдруг кричит Костя. – Там человек!
В нескольких метрах от горящего джипа на склоне овражка лежит кто-то в белом. Мои колени подкашиваются, когда я вижу этот костюм – мой любимый костюм из гардероба Альбины, в котором она пришла на нашу вторую встречу, после ромашки, персиков и конфет.
– Куда! – кричит за моей спиной Костя. – Стой, Настя! Сейчас бензобак рванёт!
Мне плевать на это, я бегом спускаюсь по склону, спотыкаясь и оступаясь, к распростёртому телу в белом костюме, испачканном кровью и грязью.
– Настя! – надрывается крик Кости там, наверху.
У меня подворачивается нога, и я падаю прямо на тело, и подо мной слышится стон. Она жива, трепыхается сердце, Аля жива! Я переворачиваю её, а у неё вместо лица – кровавое месиво. Лица практически нет, но это её волосы и её руки, её говорящие часы для незрячих на запястье. Я нечаянно нажимаю кнопку, и приятный женский голос чётко говорит:
– Пять часов тридцать три минуты.
Я кричу, зову её, а она в ответ только стонет. Подняв голову вверх, я ору Косте:
– Вызывай спасателей!
А он, размахивая руками, кричит, как полоумный:
– Бензобак! Бензобак!
В этот момент с окровавленных губ Альбины слетает:
– Утёнок… Милая…
– Аля, я с тобой! – кричу я, вне себя от счастья, что она очнулась. – Я здесь, я тебя не брошу!
– Уходи, – хрипит она. – Бак… взорвётся…
– Аля, я тебя вытащу! – кричу я, как сумасшедшая.
С удесятеренными силами я принимаюсь тащить её наверх, проклиная трусость Кости, и, видимо, делаю Альбине больно, потому что она стонет громче. Я опускаюсь на глинистый склон, задыхаясь от усилий.