Я положила футляр на стол и обняла Альбину за шею.
– Аленька, я люблю тебя и так… Вовсе не обязательно дарить мне такие дорогие украшения, которые я даже надеть-то побоюсь. Да и куда мне их надевать? Я, ты знаешь, в высшем свете не вращаюсь…
– А это уже другой вопрос, – улыбнулась Альбина. – Были бы украшения, а повод их надеть когда-нибудь найдётся.
*
14 октября
Когда я возвращаюсь из гулкого Ничего в реальность, мои наручные часы сообщают мне, что уже пять вечера. Во рту сухо, как в пустыне, в горле першит, глаза тоже сухие, и при каждом моргании веки трутся о них, как наждак. Сажусь на кровати. В голове слегка звенит, к горлу поднимается лёгкая дурнота. Сейчас бы выпить воды, проплывает в ватных мозгах пластмассовая мысль. Да, Ничто здорово потрудилось и над моим телом, и над душой.
Спускаюсь на кухню. Попутно отмечаю: в бильярдной какие-то голоса. Один, кажется, Альбины, а второй – незнакомый. Мадина смотрит маленький кухонный телевизор и грызёт сухарики. Заметив меня, сразу встаёт и приветливо частит:
– Ну как, выспались? Что-то вы бледненькая. Кушать будете? Правда, всё уже остыло, но я могу разогреть.
– Спасибо, ничего не надо, – отвечаю я. – Мне только попить.
– Чего вам? Минералочки, сока, чаю?
– Чаю. Если можно, зелёного.
– Сейчас сделаем.
Я спрашиваю:
– А где Альбина?
– Она в бильярдной, – сообщает Мадина. – Её подруга Маргарита зашла минут двадцать назад.
Значит, вот чей голос в бильярдной. Маргарита. Подруга? Гм. Мадина, присев к столу, с интересом наблюдает за судебными страстями на экране.
– А кто эта Маргарита? – интересуюсь я.
– Старая подруга, – отвечает Мадина. – Они с Альбиной Несторовной ещё со школы, кажется, дружат.
Маленький глоток зелёного чая без сахара. Мадина, бросив на меня взгляд, чуть улыбается. Её азиатские глаза – цвета янтаря, волосы – иссиня-чёрные, между бровями пробивается тёмный пушок.
Я кладу в кружку два кусочка сахара, это улучшает вкус чая. Хоть я и смотрю на экран и слышу слова, но ничего не понимаю – точнее, не стараюсь понять. Мои мысли сейчас с Альбиной, которая находится в обществе некой Маргариты. Нет, не то чтобы я ревную, просто на сердце скребётся смутное, неприятное чувство. Слышатся шаги, и на пороге кухни появляется незнакомка в чёрных брюках и лакированных сапогах, коротко стриженая, темноволосая, но со светло-серыми глазами. Строго говоря, её нельзя назвать красавицей, но черты лица у неё, пожалуй, приятные. Увидев меня, она замирает на несколько секунд, как будто увидела нечто ошеломительное, а потом уголки её губ вздрагивают в улыбке. Я здороваюсь первой.