Субдиакон подошел совсем близко.
— В Лёвене у вас есть друзья, господин философ, — тихо произнес он, крепко обхватив молодого человека за локоть. — И я — самый верный из них. Я ждал, что вы обратитесь за помощью ко мне, но и сам не сидел, сложа руки…
— От души благодарен вам за все, как бы ни сложилось дело, — сказал Андреас.
— Тогда советую вам не медлить. Надо пользоваться случаем, пока фортуна к вам благосклонна. Поскорее сообщите новость почтенному мэтру Виллему. Надеюсь, он перенес случившееся достойно, как подобает христианину, и сейчас находится в добром здравии?
— Его дух крепок, а телесные слабости проходят быстро.
— В таком случае да поможет ему Бог, — сказал Якоб ван Ауденарде.
— Amen, — добавил Андреас. Ему хотелось уйти, но субдиакон стоял у него на дороге.
— В тот злополучный день я видел рядом с вами одного человека, — зашептал он, вновь приблизив к Андреасу лицо, блестящее от пота. — Хорошо зная этого молодчика, я бы посоветовал вам не иметь с ним никаких дел. Он хитер, изворотлив и во всем ищет своей выгоды.
— О ком вы говорите? — спросил Андреас, отстранившись.
— О мэтре Ренье де Брие.
— О нем я знаю достаточно, — сказал Андреас.
— Тогда вам известно, что Ренье — хитрый лис. Он может протянуть вам руку помощи, но лишь до тех пор, пока сам нуждается в вас. Поверьте мне! Он будет крутиться рядом, показывать свои добрые чувства, говорить о дружбе, но, выведав все ваши секреты, предаст при первой возможности. Я знал людей, считавших его другом; но Ренье — ярый безбожник и ни во что не верит, а уж в дружбу и подавно.
Сказав так, субдиакон пошел своей дорогой.
А Андреас в гнетущих раздумьях остался стоять на берегу.
Римский король и его отец, император, вошли в Брабант, а Альбрехт Саксонский, отважный и жестокий воин, остался усмирять фламандцев.
И хотя Брабант всегда хранил верность государям, Габсбурги вели себя в нем, как в завоеванной стране. Окружив себя наемниками, ландскнехтами и кирасирами, Максимилиан подошел к Брюсселю. Отцы города явились к нему в черных одеждах, чтобы выразить покорность. Их сопровождали епископ Брюссельский и знатнейшие дворяне. Регент обошелся с ними милостиво и не тронул их домов, но позволил своим ландскнехтам разграбить городские предместья. Потом, забрав из арсеналов все оружие, пушки и военные припасы, он обязал Брюссель уплатить ему сто семьдесят тысяч талеров. И посчитал сие знаком благоволения, ибо от Гента было взято в два раза больше.
Узнав о том, магистрат Лёвена отправил Габсбургу богатые подарки, а университет — шесть редких рукописных книг в золоченых переплетах, украшенных жемчугом и драгоценными камнями. Регент принял их и прислал в Лёвен тысячу копейщиков.