— А как быть с теми, кто в простоте своей предает душу дьяволу? — спросил Ренье.
Внезапно над их головами раздался громкий треск, а затем грохот и звон, словно на втором этаже обрушился шкаф с посудой. Послышался громкий стон — казалось, он идет сразу отовсюду; ему вторили частые женские всхлипы. Что-то опять грохнуло, и с потолочных балок слетело облако пыли. От шума на миг проснулась Грит, но тут же снова уронила голову на тюфяк. Наверху захрустело битое стекло, неверные заплетающиеся шаги проследовали к лестнице, хлопнула дверь, и слабый голос, дрожащий от рыданий, позвал из темноты:
— На помощь… помогите…
Сесса, бледная, как простыня, прижала руки к груди.
— Это госпожа Мина.
— Ага! Стоит помянуть черта, и он тут как тут! — Ренье взял свечу и вышел из кухни. Служанка последовала за ним.
Мину Зварт они увидели сразу: она стояла на лестнице, обеими руками цепляясь за перила и дрожа всем телом. Ее лицо было покрыто копотью, в которой безостановочно катящиеся слезы проложили две блестящие дорожки; огромные глаза казались белыми, как у слепца, и такими же незрячими, волосы в беспорядке свисали на плечи. При виде школяра и служанки женщина качнулась вперед и упала бы, если бы Ренье не подхватил ее.
— Спасите… спасите…
— Что это? — Сострадание пересилило страх Сессы, и она склонилась над хозяйкой. — Пресвятая заступница, Матерь Божья, кажется, у нее обожжено лицо…
— Нет, не у меня… — Госпожа Мина с неожиданной силой схватила ее за плечо. — Мой брат! Спасите моего брата!
Ренье кивнул и взял женщину на руки; вместе они поднялись на второй этаж и вошли в хозяйские покои. В первой комнате, маленькой и темной, пахло запустением, как будто здесь давно никто не жил. Во второй им в нос ударил кислый запах гари. Комнату освещала серебряная лампа, стоящая на низком столике. Даже в ее тусклом свете было видно, что мебель давно не чистили, а стены и потолок — в темных разводах копоти. Еще заметнее они были на светлом гобелене, закрывающим вход в следующее помещение.
— Хендрик! — срывающимся голосом выкрикнула госпожа Мина.
Из-за гобелена раздался долгий стон. Ренье отпустил женщину, Сесса подняла свечу, и тут оба увидели Хендрика Зварта — полускрытый гобеленом, он лежал на боку у самой стены. Здесь пахло еще сильнее — так, что начинала кружиться голова, и во рту появлялся металлический привкус.
— Святой Панталеон, спаси моего брата! — взмолилась госпожа Мина, вновь заливаясь слезами. — Он умирает?
Ренье оглядел бюргера.
— Не думаю, — сказал он, наконец. — Надо положить его на кровать.
Наклонившись, школяр подхватил Зварта, как ребенка, в то время как Сесса распахнула плотно закрытые ставни. Свежий ночной воздух окатил их, словно прибой. Напротив окна в алькове за резными дверцами находилась кровать, на нее уложили Хендрика Зварта, продолжавшего пребывать в беспамятстве. Госпожа Мина, тихо всхлипывая, примостилась рядом.