- Алладин, как ты помнишь, мой повелитель, войдя в возраст и наблюдая однажды за омовением матери (а она была весьма красива телом), воспылал к ней жаркой страстью, и с того дня не пропускал случая, чтобы не подсмотреть за ней, когда та раздевалась. Так, что мать в конце концов заметила это, но промолчала. Да и что она могла сказать? Когда у юного мужчины начинается влечение к женщине, любые запреты бессильны…
Днём же Алладин оставался скромным и послушным сыном, однако мать стала опасаться, что он, поскольку был он пастух и не раз наблюдал соития животных, может соблазниться на грязный грех с ними…
И действительно, однажды, придя на пастбище, она увидела, как сын её, привязав к дереву ослицу, складывал подле неё камни и, забираясь на них, пытался овладеть ею.
- Что же ты вытворяешь, сын шакала?! – вскричала мать в гневе, и подхватила валявшуюся поблизости крепкую палку. – О горе мне, несчастной! Да я лучше своими руками убью такого ублюдка, чем он будет позорить мой род!!
С этими словами она накинулась на перепуганного Алладина и принялась так выбивать пыль из его халата, что тот упал на колени и, плача и закрываясь руками, умолял простить его. Мать угостила его ещё пару раз палкой и понемногу успокоилась. На её расспросы, давно ли он занимается «этим непотребством», он, не смея ничего скрывать, отвечал, что не очень давно, можно сказать, недавно, да к тому же и неудачно. Только одна ослица, с белой звёздочкой на лбу, отнеслась к нему благосклонно, и даже опускалась на колени, когда он оглаживал её и скармливал ей кусок пресной лепёшки, а остальные… Они просто не замечали его, и у него с ними ничего не получалось.
…В конце концов, Алладин клятвенно пообещал матери, что больше ничего такого не повторится. Но мать-то знала, как силён голос плоти, особенно в юности!
В ту же ночь перед сном она нагрела побольше воды и позвала сына:
- Ты весь день провёл на пастбище и очень грязен. Сегодня я сама вымою тебя – я давно уже этого не делала. С тех пор, как ты повзрослел... Сними всю одежду и встань в это корыто.
Алладин, хотя и стеснялся обнажаться при матери, не смел ослушаться. И мать стала поливать и омывать его, особо бережно обходясь с синяками и ссадинами на спине и на боках, которые остались после её палки. Затем вымыла ему грудь, живот и ноги, любуясь его стройностью, и перешла к тому месту, которое Алладин, стыдясь, прикрывал обеими руками. Велев убрать их, мать тщательно омыла и осмотрела его юный отросток, за грехи которого он был наказан, и в её руках он окреп и увеличился. Это был хоть и небольшой, но уже вполне мужской орган. И она окончательно решилась сделать то, что задумала.