— Еще партейку распишем? А то у меня какое-то чувство неудовлетворенности осталось.
Все соглашаются. Мира чертит на новом листе линии, заодно спрашивая:
— Так чего ты там про учительницу рассказывал? — она вернула его к разговору, начавшемуся до того, как Макс «сел на бочку».
— А, да просто говорю, что видел Снежную Королеву вчера. Она в соседнем доме живет. Пупс у нее такой, год ему с чем-то. Мамашка стала, счастливая вся, про школу расспрашивала. Даже и не скажешь, насколько она крутой училкой была. Она у нас в девятом классе английский вела, — пояснил он Танаевым, — просто отличная! Правда даже года не отработала, в декрет свалила.
— Ага, — вынуждена была я с ним согласиться. — Вообще самая лучшая. Хоть и молоденькая совсем. Такая… на Макса чем-то похожая. Вроде спокойная, как мамонт, а взглядом к стенке приколачивает.
— Точно, — подхватил Белов. — И дрючила нас, как никто больше. А произношение у нее зверское. Она, короче, всю жизнь в Англии жила, но кто-то из родителей — русский, поэтому она на двух шпрехает идеально. А уж такая холодная, как гребаная Мэри Поппинс…
Мира откинула листок, а Макс положил на пол колоду, после чего они переглянулись.
— Где, ты сказал, она живет? — спросил парень.
Немного странная реакция удивила и Белова:
— Спакуха, Казанова. Она молоденькая, но даже тебе не по зубам. И дите у нее…
— Где? — повторил Макс вопрос, показывая, что его невозможно будет увести в сторону.
Белов недоуменно глянул на меня, будто я могла ему объяснить, что происходит, но потом ответил:
— Так рядом с моим домом. У нас детская площадка общая, она там с ребенком гуляет по вечерам. Вчера ее видел в пять. А что?
Танаевы уже поднимались на ноги:
— Поехали, сейчас начало шестого, — полностью прояснил ситуацию Макс, а Мира добавила:
— Познакомиться хотим с этой вашей… Снежной Королевой. Представите ей новых учеников?
Белов проворчал что-то вроде «да она вообще вряд ли до нашего выпуска в школу вернется» и «почему при приеме в гимназию не требуют справку от психиатра?», но ему никто не ответил. Я тоже была в полном недоумении. Даже в машине все попытки заговорить сходили на нет. Хоть с Беловым начинай общаться, честное слово!
К счастью, учительница оказалась на площадке. День был относительно теплым, поэтому она сидела на скамейке с книгой в руках, а ее маленький сын, вероятно, уснул в стоявшей рядом коляске.
— О, Костя, — она оторвала взгляд от книги и широко улыбнулась — раньше я за ней такой эмоциональности действительно не замечала. — И Даша? Здравствуйте, здравствуйте.
Мы поприветствовали ее тепло, а я мельком успела заглянуть и к мирно сопящему малышу.