Руки, что придерживали мои волосы, развернули к себе и я оказалась прижата к мужскому телу. Паук обнимал меня, нежно поглаживая по спине, и что-то шептал на ухо. А я безропотно уткнулась в его рубашку, словно пытаясь спрятаться. В этом была горькая ирония — искать защиты и поддержки от того, кто пять минут назад перерезал горло человеку и был самым большим кошмаром. Паук что-то говорил, касаясь губами моих волос, но сквозь слезы было невозможно разобрать что. Запах полыни окутывал меня и удивительным образом успокаивал.
— Посмотри на меня, — Паук пальцами поднял мой подбородок.
— Зачем? — прошептала я, охрипшим от слез голосом.
— Так было нужно. Прости меня, я не хотел причинять тебе боль. Просто, когда ты рядом, мне тяжелее контролировать себя.
Я вновь зарылась лицом в рубашку. Паук извинялся и было ясно, за что. Не за убийство, нет. За ту ночь, после которой мне удалось сбежать. Эти извинения вызвали новую порцию слез. Какое имеет значение то, насколько убийца сожалеет? Паук все равно собирался закончить начатое.
— Ты принадлежишь мне, малышка. Можешь бежать, можешь плакать, можешь ненавидеть меня. Но я не дам тебе уйти, — негромкий голос мужчины словно выносил вердикт. — Я слишком люблю тебя, чтобы отпустить.
Я молчала, понимая, что это самое искреннее признание в любви, которое когда-либо слышала. Паук любит меня настолько, что готов убить, лишь бы я принадлежала только ему. Безысходность затапливала душу, тоска, смешанная с ненавистью и страхом поглотили разум. Но несмотря на это, я не могла заставить себя выбраться из надежного кольца рук. Презирая собственное безволие, мне хотелось прижиматься к мужчине, ощущать запах тела, чувствовать, как его тепло разливается по коже. Ненавидеть и любить одновременно, как же это вообще возможно? Паук был ненормальным, отвратительным, пугающим, но в то же время заботился, спасал и оберегал, пусть и по-своему. Сейчас он убил человека у меня на глазах, но что он сделает в следующую минуту? Достанет стилет и перережет горло? Или продолжит изощренную пытку нежностью дальше, заставляя снова и снова переживать самые ужасные моменты?
Сейчас не хотелось ничего решать, слишком потрясенной и уязвимой я себя ощущала. Быть может, Паук рассчитывал именно на это. Можно было поздравить его с безоговорочной победой, ведь сил на борьбу у меня не осталось. Еще никто и никогда не умирал на моих глазах и уж тем более не умирал для того, чтобы я получила ценный урок послушания. Осознание причастности к смерти этой женщины делало меня еще более несчастной. Лучше уж умереть самой, чем становиться невольной виновницей чужих страданий.