Всё закружилось в тошнотворном вихре: меня будто выжимали в центрифуге, откачивая все жизненные силы. А потом эта бешеная воронка выплюнула меня, и я оказалась в сумрачном зале, окружённая мерцанием свечей. Кубок с каплей крови на дне стоял рядом на мраморных плитках пола… Вдруг у меня на глазах он начал сам собой наполняться: крови становилось всё больше, пока она не полилась через край.
— Пей половину, — приказал лорд Эльенн, беря переполненный кубок и поднося к моему рту.
Я пила, давясь и стуча клыками о края, а кровь капала с пальцев лорда. Потом он опустился на колено рядом с Эрикой, бережно приподнял её и усадил.
— Пей, малышка, — сказал он ласково и мягко.
Эрика послушно пила. Капля крови потекла из уголка её рта, упала на грудь. Я, не отрываясь, всматривалась ей в глаза — не появится ли там отблеск мысли, какой-то признак того, что она снова с нами и телом, и душой? И точно: сначала смутное, а потом всё более отчётливое выражение страдания проступило в её взгляде.
— Папа… зачем? — устало и измученно проронила она с пролегшей между бровей трагической и горькой складкой.
— Затем, что мир стоит того, чтобы смотреть на него ясными глазами, — проговорил лорд Эльенн, сгрёб дочь в объятия и прижал к себе, зажмурившись.
Я вышла на крыльцо. Небо расчистилось, и осенний сад был озарён яркой луной. Вроде бы я осталась прежней, только холодок поселился под сердцем. Ни мои чувства, ни мысли не изменились, никаких разительных метаморфоз не произошло, только — холодок этот… Лунный, сумрачный.
Лёгкие руки легли мне сзади на плечи. Эрика обняла меня, прижавшись к моей спине и положив подбородок мне на плечо.
— Больше никогда так не делай, красавица, — сказала я, накрывая её руку своей. — Ты очень дорога своему отцу… И мне.
Сразу уехать я не могла: нужно было отогреть Эрику, помочь ей снова стать прежней. Теперь между нами были только платонические отношения, и в ответ на все робкие попытки Эрики страстно прильнуть ко мне я ласково, но твёрдо давала ей понять, что отныне я для неё только сестра и друг. Тяжело и больно было видеть тоску в её глазах, но по-другому я не могла поступить. После того, что между нами было, нелегко довольствоваться дружбой, но постепенно Эрика как будто нашла в себе мужество принять это.
— Лучше жить и любить друг друга так, чем одной из нас пребывать душой в сумраке, а другой — тосковать и мучиться чувством вины, — убеждала я, и она вроде бы соглашалась.
Но в глазах её затаилась грусть…
Мне пришлось присутствовать на Совете лордов и, глядя в глаза матёрым кровососам, заверять их в том, что я более не представляю для них опасности; был там и лорд Немет, до которого я ещё совсем недавно планировала добраться. Я ломала голову над тем, как его достать, и вот — он был передо мной. Казалось, мечта сбылась… Будь у меня с собой оружие — не задумываясь бы убила, но вот злая ирония: теперь я не могла этого сделать, связанная обещанием.