Мы тоже не оказались счастливым честным исключением. В конце концов, приехали же сюда, как сказала душевная половинка, мстить экономически! В общем, с яростью кусали руку дающую! А зря… Вскоре и сами чуть не оказались на волосок от отлучения нас от государственной кормушки. Как-то раз Лев Рафаилович пошел в социал один, чтобы решить какой-то документальный вопрос. Будучи хлопцем вспыльчивым и агрессивным, он схватился со служащей, обслуживающей социальный отдел, к которому мы были прикреплены. Обругал ее и тех, кто там находился, последними словами, а в завершении своего «короткого» двухчасового выступления бросил: «Вы хуже фашистов!» Такое страшное оскорбление немцы пропустить не могли. Вызвали начальство, и скандал завершился тем, что к нам домой с инспекцией заявился начальник отдела социальной службы города.
Левка едва успел меня предупредить. Надо было, конечно, спрятать наши ценности, факс и картины, которые перевез из Питера Левкин двоюродный брат, но я не успела. В дверь раздался требовательный звонок. Пришлось открыть. На пороге стоял очень сердитый нечесаный бородатый дядька. Если вы думаете, что он как служащий был при галстуке и в костюме, ошибаетесь. На нем нелепо сидели короткие штаны, доходящие лишь до щиколотки, сандалии с торчащими из-под них белыми носками и какая-то застиранная футболка, поверх которой красовался жилет со множеством карманов, так сказать, на все случаи жизни. Да… прямо-таки вылитый начальник! Товарищ, кипя от ярости, прошел в гостиную и в ступоре остановился, оглядывая вызывающе красивую обстановку социальщиков. Тут его взгляд упал на новенький факс, и инспектор слетел с катушек:
– Да у них факс лучше, чем у меня! Всё! Не будет вам никаких пособий! – вынеся свой суровый приговор, он поспешно покинул наш дом.
Я была потрясена таким решением! И что теперь делать? На что жить? Через пять минут вернулся Левка, пришла из школы дочка, и внезапно зазвонил телефон. Элька нехотя взяла трубку. На проводе оказалась наша инспекторша, фрау Лель.
– Ну что, папа еще орет? – осторожно поинтересовалась она у дочери.
– Еще орет!
– Передай ему, – радостно объявила Лелька, – мы не будем лишать вас пособия!
– Спасибо! – выразила Элька горячую благодарность от имени всех перепуганных предстоящим лишением пособия членов семьи, и мы с утроенной силой продолжили объедать добрую Германию.
Жизнь на новой земле устаканивалась. Нежданно-негаданно пришло известие от нашей подруги по хайму Рахели Соломоновны, которая вместе с младшим сыном Игорем переехала из хайма в город Брауншвайг. Несмотря на инвалидность Гаррику удалось устроиться на работу в какие-то мастерские. Надо сказать, что в Германии приветствуется прием на работу инвалидов. Здесь даже на самых ответственных должностях, как например, в финансовых органах, трудятся люди с ДЦП, которые порой не могут даже толком разговаривать. А одна моя приятельница рассказала и вовсе неслыханную историю. Ее социальная инспекторша, еще молодая женщина, была…абсолютно глухой, но…имела помощницу, которая, сидя рядом с ней, крупными буквами печатала на компьютере текст разговора с клиентом. Если девушка по артикуляции не понимала собеседника, то смотрела в напечатанный текст. Вот так рабочее место одного человека обходится государству в две зарплаты, но страна идет на эти затраты, считая, что инвалиды имеют полное право жить и работать, как обычные люди, и это совершенно справедливо!