— Что я была глубоко опечалена, получив эту новость. Но я не понимаю, как мое присутствие могло предотвратить этот… несчастный случай.
— Несчастный случай! Но вы же, разумеется, не такая дура, чтобы в это поверить?
— Нет, сударыня. Я просто пытаюсь пощадить ваши чувства.
— Тьфу! Если бы вы хоть сколько-нибудь о них заботились, вы бы убедили Бретертона немедленно на вас жениться и зачать наследника прежде, чем он будет убит.
— Убит! — Сара приподнялась. — Вы хотите сказать, что он…
— Сядьте на место, девчонка. Он все еще дышит, насколько мне известно. Но как долго это продлится — вопрос.
— Неужели все так серьезно?
Старая леди раскинулась на подушках и заговорила с притворным терпением:
— Сара, иногда я сомневаюсь, что у вас есть хоть капля мозгов. Насколько я знаю, вам сообщили, что Бретертон получил пулю в правую руку, которую он, скорее всего, потеряет. И вы спрашиваете, серьезно ЛИ это?
— Я уже не знаю, говорят ли мне всю правду, — горячо откликнулась Сара. — Более того, я не понимаю, как вы можете оставаться такой спокойной и равнодушной, в то время, как ваш сын…
Мачеха протестующе взмахнула рукой:
— Сара, ты оскорбляешь леди Бретертон.
— Тьфу! Даже Бижу не смог бы оскорбиться в ответ на то, что может сказать эта глупая девчонка. Что же до моего спокойствия… И что вы предлагаете, мисс? Броситься к Бретертону и рыдать у него на груди? Он вас за это не поблагодарит.
Сара одернула юбку.
— Если мне позволят увидеть Энтони, — твердо сказала она, — я знаю, как следует вести себя в комнате больного.
Маленькие черные глазки старой леди сверкнули.
— Скажите пожалуйста, вы обиделись! Это уже лучше. — Она наклонилась вперед, глядя на Сару сквозь стекло. — Да, я чувствую в вас перемену. Кому вы ею обязаны? Тому самому родственнику с отвратительными манерами, который проповедует ересь аболиционизма?
Сара сдерживала гнев, одновременно осознавая, что девушка, которая сидела в этой комнате несколько недель назад, к этому времени уже бы начала заикаться от смущения. Теперь же она отвечала со спокойствием, которое удивило ее саму.
— У меня есть некоторый опыт обращения с тяжелобольными — я приобрела его в Сассексе, сударыня. Именно поэтому, как я уже объяснила Энтони, мне пришлось задержаться там дольше, чем я намеревалась.
— В самом деле? С каких это пор вы посвятили себя обязанностям сиделки? У меня сложилось впечатление, что при первом же намеке на болезнь в вашем доме вы предпочли исчезнуть.
— Я этого не отрицаю. Но каждый может измениться сам и изменить свое отношение к жизни.
Монокль выпал из рук старой леди.