Любуясь твоими ногами в брюках стиля милитари с накладными карманами на штанинах, я думала о том, как тебе идёт такой «пацанский» имидж. Что-то было в этом забавное: грубые ботинки псевдовоенного фасона и очаровательно хрупкая длинная шея, «солдатские» штаны и худые коленки под ними, брутальная куртка и трогательно тонкие запястья, мальчишеская стрижка и нежное девичье лицо. При взгляде на тебя мне всё время хотелось улыбаться. Так мы и сидели, отражаясь в зеркальной облицовке торгового центра: ты играла, а я слушала, пока не замёрзла.
– Тебе не холодно? – вдруг спросила ты, будто прочитав мои мысли.
– Чуть-чуть, – сказала я, зябко поёживаясь.
В кафе, куда мы зашли, великолепно делали капучино с латте-артом – сливочной пеной с рисунком. У меня была изображена кошачья мордочка, у тебя – что-то вроде ветки папоротника. Жаль, ты не могла оценить.
– Даже пить жалко, – засмеялась я. – Такая красота.
А твои губы уже были в пенке. Ты смешно облизнулась, и я почти с ужасом поняла, что хочу тебя поцеловать. Почему с ужасом?
Папа – старой совковой закалки, он никогда не поймёт и не примет. А хозяйка магазина однажды в случайно оброненной фразе ясно дала понять, как она относится к «всяким извращенцам». Наша леди-босс, вечно кутающаяся в цветастую шаль с длинной бахромой, смотрела на мир злыми мышиными глазками-бусинками и выглядела ярой гомофобкой.
Ну вот, умею же я всё испортить… Зачем я позволила этим мыслям вторгнуться в уютное кофейное тепло нашей встречи? Хотя бы сегодня, хотя бы сейчас не думать об этом. Просто пить кофе и смотреть на тебя, представляя себе, что окружающего мира не существует. Нет враждебности, нет непонимания, нет «фобии». Да, иллюзия. Но от реальности иногда так устаёшь…
Мы шли по тротуару медленным прогулочным шагом. Твоя трость время от времени касалась бордюра, а гитара висела за спиной. Шуршали под ногами листья. Колючий свет фонарей скользил бликами по твоим очкам.
– Тебя проводить? – предложила я.
– Я хорошо ориентируюсь, – сдержанно ответила ты. – А если заблужусь – навигатор подскажет.
Предложения помощи задевали твою гордость, поняла я. Ты хотела быть независимой, самостоятельной и сильной. «Человек с ограниченными возможностями» – это не про тебя. Ты уже доказала, что возможности на самом деле безграничны. Твоя музыка – тому подтверждение.
– Ладно, – улыбнулась я, меняя тактику. – Тогда ты меня проводи. А то уже поздно, темно, страшно…
До моего дома было всего четыре остановки, и, чтобы оттянуть момент расставания, мы пошли пешком. Всю дорогу я ломала голову: приглашать тебя зайти или нет? Отец был дома, так что всё это выглядело бы странно и глупо.