Двери в зал закрылись, через боковую дверь вошли три буддийских монаха, сели спиной к присутствующим; двое зажгли благовония, а третий начал нараспев читать буддийскую молитву раскатистым басом. Закончив, монахи встали и, не поворачиваясь к гостям, отошли в сторону. Перед фотографией бесшумно и быстро появились столики с благовониями и чашами для пепла. Первой поднялась мама Аски и подошла к столу посередине, зажгла благовоние, установила его в чашу, поклонилась портрету, повернувшись к гостям, поклонилась им. После этого поднялись все родственники Аски и проделали то же самое. И уже после них стали подниматься гости, начиная с первых рядов: они зажигали благовония, ставили их в чаши и кланялись сначала портрету, потом матери погибшей. Работники холла бесшумно и без суеты руководили процессом, провожали гостей до места, приглашали к столикам новых и меняли чаши с пеплом. Когда все гости отдали честь умершей, столики так же бесшумно и быстро исчезли, перед панно появился микрофон. Ведущий панихиды объявил, что сейчас прощальную речь будет произносить подруга детства Аски, имени Дана не расслышала.
Перед панно появилась маленькая и пухленькая японка с румяным лицом. Она поклонилась портрету и родственникам умершей, достала конверт с последним письмом к подружке. Невозможно было без слёз слушать о том, что они могли бы ещё вместе сделать, как хорошо жили бы. Профессор Като, обнаруживший тело Аски, плакал навзрыд, утираясь насквозь мокрым платком. Дана невольно посмотрела на других профессоров из университета: все сидели спокойно. Женщины иногда всхлипывали, поднося платочки к глазам. Взгляд Даны упал на двух девушек, сидящих прямо за родственниками Аски. Их волосы были подняты и убраны в высокие, модные ракушки, заколотые чёрными красивыми заколками. Одна плакала очень сильно, даже истерично, вторая держала её за плечи. Дана вспомнила, что регистрировались они как школьные подруги. «Я была о японцах совсем другого мнения, – подумала Дана, – помнится, я даже где-то читала, что японцы о смерти близкого человека сообщают с лёгкой улыбкой. А тут многие прямо-таки заливаются слезами!»
Прощальная речь была закончена, гости с последних рядов по приглашению работника холла вставали, подходили к большой плоской вазе с белыми хризантемами, брали по цветку и клали их в гроб. Аска лежала в белом кимоно с белой повязкой треугольником на голове, на шее был повязан белый шарф, на лице косметика. Цветы хризантем, обрамлявшие лицо, показались Дане слишком живыми и неприлично свежими.