– Да какая тебе разница? – Станислав, судя по всему, не собирался отступать.
– Тебя потом просто убьют, ты это понимаешь?
– А ты не хочешь, чтобы меня убили?
– Я не хочу, чтобы тебя убили по моей вине, вот и все. Иначе я не соглашусь.
– Послушай, ты совсем наивная. Каким образом ты сможешь сдать его полиции? Нужны ведь доказательства, улики, да и вообще…
– Послушай, Стас. Ты знаешь, каким образом можно… – Я снова развернула журнал и, перефразировав первый попавшийся на глаза абзац, поинтересовалась: – …Каким образом можно определить количество подвижных рам, глухих створок, необходимость установки верхней расширительной части?
– Знаю, – усмехнулся Станислав. – Только ты все перепутала. Это створки бывают подвижными, а рамы – глухими. Но неважно, я прекрасно понял, что ты хотела сказать. Доказательства, улики – это все по твоей части, следовательно, об этом можно не беспокоиться. Но… я все же хотел разобраться с ним сам.
– Почему?
Станислав молчал, и я поняла, что он просто не считает уместным рассказывать мне о том, насколько дорога для него была та девушка, которой нет в живых.
Безусловно, взаимная симпатия между нами имелась – это я поняла еще тогда, почти три недели назад. Но, в конце концов, ни на что больше не претендовала. А он, может, подумал иначе?
– У тебя есть фотография Светланы? – спросила я, не став дожидаться ответа на предыдущий вопрос и ясно дав понять, что причина его молчания мне известна и она меня абсолютно не смущает.
– Она не любила фотографироваться. Кажется, в альбоме было несколько ее снимков. Есть более свежие в ноутбуке, но тоже немного.
– Покажи.
Он решил показать не ноутбук, а альбом, который достал из тумбочки и протянул мне.
Фотографии в нем лежали в полном беспорядке, и их было очень мало. Ни одного портрета – какие-то вечеринки, масса полупьяных и абсолютно пьяных незнакомых лиц, при этом самого Стаса на фотографиях можно было увидеть редко.
Наконец я нашла снимок, на котором Станислав был запечатлен в обнимку с девушкой. Среднего роста, чуть полноватая, с русыми, коротко подстриженными волосами и пухлыми детскими губами.
– Это она?
– Она. Ей было двадцать шесть, когда ее убили.
– Симпатичная, – сказала я совершенно честно.
Станислав молчал. Полистав альбом, я нашла еще несколько фотографий Светланы, всего три или четыре. Причем ни на одной из них она не была в одиночестве. То с подружками и каким-то парнем, то снова со Стасом и еще тремя молодыми людьми. Отложив альбом, я снова вернулась к теме нашего разговора:
– И все-таки, Стас, я продолжаю настаивать на том, чтобы ты… Кстати, а что ты собираешься с ним сделать? Убить собственными руками?