– Я очень рада, Вадим. Я сильно волновалась за Стаса, просто покоя себе не находила. Хорошо хоть вся в заботах, вся в этом весьма запутанном деле. Это меня отвлекает от грустных мыслей.
– Татьяна, как твои дела? Что-нибудь интересного выяснить удалось?
– Ничего интересного я пока не выяснила, – честно ответила я. – Но кое-что мне удалось узнать, завтра продолжу работать. Вадим, мне, возможно, может понадобиться твоя помощь, я могу на тебя рассчитывать?
– Конечно, – заверил меня он. – Слушай, я вот что еще хотел тебе сказать. В общем… Сегодня, когда ты мне показывала фотографию того человека, кажется, его фамилия Балахтин… или Бахвалин.
– Балахтин.
– Да, так вот… У меня, если честно, возникло ощущение, что его лицо мне знакомо. Но я не стал тебе об этом говорить, так как ощущение это было настолько смутным, что доверять ему не стоило. Не хотел тебя запутывать, ведь ничего определенного сказать не мог. Но теперь я совершенно точно могу сообщить, где видел этого Балахтина. Вернее, не его самого, а только фотографию, на которой он запечатлен. В альбоме у Стаса есть несколько фотографий Светланы, и на одной из них именно этот человек стоит рядом с ней. Так что, скорее всего, этот выстрел был выстрелом из прошлого… – Вадим немного запнулся и, видимо, смутился, наверно, от неожиданно художественной окраски последней фразы.
– Хорошо, Вадим. Спасибо, что позвонил, это весьма интересная информация.
– Не за что. Всего хорошего, Татьян. Звони, если что. – И он отключился.
А я, положив сотовый на журнальный столик, со всего размаха хлопнула себя по лбу. Ну конечно!
Вот откуда у меня еще в лаборатории возникло это ощущение, что человек на фотографии мне знаком. Приняв на веру гипотезу Кирьянова о том, что, по всей вероятности, я видела этот снимок в одном из репортажей местной криминальной хроники, я не стала напрягать мозги в поисках возможных вариантов. Но теперь я поняла, что какое-то неопределенное ощущение не давало мне покоя целый день – мое подсознание било тревогу, потому что гипотеза Кирьянова была ошибочной! На самом деле я видела фотографию Балахтина в альбоме у Стаса.
Итак, поднапрячь мозговые извилины, как выясняется, мне бы не помешало. Этот процесс у меня хорошо идет под чашечку кофе, но я усилием воли откинула этот вариант: время уже позднее, и, опившись кофе, я потом не смогу спокойно уснуть. Но вот душ принять точно не помешает, поэтому, скидывая на ходу с себе все вещи, я направилась в ванную.
Стоя под душем, я пыталась привести мысли в порядок. Голова отказывалась работать, хотелось поскорее очутиться в кровати. Но я заставляла мозги шевелиться, снова применяя старый испытанный прием-пытку – контрастный душ. Обычно я его делаю утром, чтобы быстрее проснуться, а вечером предпочитаю теплый расслабляющий душ. Но сейчас был не тот случай, мне нужна была трезвая голова хотя бы еще на часок.