– Послушай, Глашенька, это хорошие люди, и я хочу им помочь.
– Нет, это плохие люди!
– С чего ты взяла?
– Они пришли украсть бедную девушку Олесю.
– Почему украсть? Это её муж! – резко прошептал Броня, показывая на священника.
– Она сбежала от него.
– Это что ещё за глупости? – возмутился батюшка.
– Милая моя, имей совесть, – укоризненно сказал Бронислав. – Его жена пропала без вести, а теперь нашлась.
– Глаша, – снисходительно произнёс я, – отец Виталий – уважаемый священник, не пристало монахине выражаться о таких людях в подобном тоне.
Батюшка подыграл мне. Сверкнув своим большим крестом, священническим манером перекрестил девушку и сказал отчётливым шёпотом:
– Просвети, Господи, затмивший ложью ум рабы Твоей Глафиры светом разума Твоего и настави её на стезю заповедей Твоих!
Набожная монашка испугалась и плюхнулась на колени со словами:
– Простите меня, дуру, я не хотела вас обидеть.
– Встань, дитя моё, – продолжал байкер, – я не икона, чтоб передо мной на коленях стоять.
Девушка поднялась.
– Глаша, – продолжал я, – тебя гнусно обманули. Помоги нам вернуть батюшке его жену и разобраться, куда пропал наш друг Борис.
– Бронислав, – сказала девушка, – ответь мне: это правда?
– Это правда, дорогая. Я вижу, когда люди врут.
– Тогда я скажу вам, – она посмотрела на священника. – Ваша жена…
За углом послышались шаги.
– Тихо всем, – шикнул я, вслушиваясь.
Шаги приближались.
– Это может быть сторож, – предположил Броня и чувственно посмотрел на монашку. – Спаси нас или погуби!
Бесшумно распахнув окно, Глашка, закрыв лицо руками, отошла в угол кельи. Первым влез батюшка, потом Бронька, потом я и тут же потянулся к ручке окна. Только бы не скрипнуло… Уф, прямо пот прошиб. Петли оказались смазаны, закрылось окно так же бесшумно, как и открылось. Мы быстро сели на пол, а через несколько секунд мимо окна продефилировала мужская фигура.
– Это кто? – спросил я.
– Старик Афанасич. Сторожем работает, – объяснил Бронислав. – Глашенька, спасибо тебе.
А Глашенька стояла ни живая ни мёртвая. М-да, ситуация получилась не из лучших… Вот при таких обстоятельствах даже в мыслях не хочется допускать нашу поимку. Но пока всё тихо. Значит, мы не замечены. Оплошностей не было: говорили тихим шёпотом, окно не выдало, а внутрь залезли и того тише. Келью описать не могу, свет включать, естественно, не стали.
Монашка села к нам на пол. Даже по её шёпоту было слышно, как она дрожит от страха.
– Вы понимаете, что мне за это будет, если матушка узнает? – робко произнесла она. – Я не знаю, зачем я это сделала? Зачем впустила вас?