– А вы бы поверили? – ухмыльнулся я.
– Не-а. Даже министру, разгуливающему по улице без штанов в пьяном состоянии, не имеющему удостоверяющего его должность документа, вряд ли кто поверит, если, конечно, не узнает в лицо.
Ха, деловой какой, вы посмотрите! Да тебя, дружище, после такого так пнут, на всю жизнь запомнишь. Вслух, конечно, я это не произнёс, но подумал громко!
– Дороговато мне обходится искушать тебя, Борюня, – сказал я нечистому в машине.
– Я верну тебе деньги.
– Ну чего ты обиделся? Сам ко мне припёрся ночью, попросил искушать, а теперь дуешься. Гордыня, Борис!
– Знаю, что гордыня. Ладно, давай пять, я не обижаюсь. Позор личности возвеличивает дух!
– О-о, начинается! Опозорили его, прямо чести лишили. Мы с приятелями и не такое на спор делали.
– Кирилл, до отделения меня вели по улице. На меня смотрели все и смеялись. А ещё я замёрз без брюк.
– Такая вот она жизнь! – философски заключил я и завёл мотор.
Мы пожали руки и поехали к нему домой. Добираться в деревню сегодня совсем не хотелось, поэтому эту поездку перенесли на завтра. Но не судилось.
Мне позвонил отец.
– Кирилл, ты почему не в деревне? Бабушка звонила – волнуется!
– Да в университете задержаться пришлось, а сейчас уже время позднее. Папа, я завтра поеду.
– Никаких «завтра»! – повысил голос отец. – Чтоб сегодня же был в деревне, а то жить туда переедешь!
– Спасибо за понимание!
– Не хами отцу! – назидательно произнес ректор и бросил трубку.
Если бы он знал, что произойдёт со мной в деревне, он бы приложил все усилия, чтобы оставить меня в городе. Наверняка пообещал бы даже новую машину купить!
– Борюнь, делать нечего, надо ехать в деревню.
– Надо так надо. Только брюки чистые надену.
* * *
Уже за городом я спросил его:
– Я всё никак в толк не возьму: в чём смысл моих искушений? Как ты должен проколоться?
– Я должен повести себя как чёрт.
Сравнение рассмешило меня, и я попросил его объясниться иначе.
– Я – порождение зла, – сказал он, – и на все твои провокации должен реагировать в соответствии со своей тёмной сутью. На зло отвечать злом.
– И каков срок нашего противостояния? Понятно, что чем раньше ты поддашься искушению, тем лучше для меня, но, если ты не поддашься, сколько времени мне тебя искушать?
– Ангел не сказал этого.
– Почему?
– Если бы я знал срок своего испытания, я бы имел как бы поблажку, снисхождение, фору. А так ты можешь застать меня врасплох в любой момент, особенно если я буду оставаться человеком несколько лет. Как я тебе говорил, безумие вашего мира сильно, и я теперь тоже заражён им. Этот факт даёт нам равные шансы на победу.