Когда я понял, что провалился в какую-то жижу, мой желудок скрутился баранкой. Я рванулся вверх, в исступлении заглатывая воздух и откашливаясь от вонючей воды, но, почувствовав недвижимость ног, запаниковал по-крупному.
– Спокойно, Кирилл, не дёргайся! – крикнул мне батюшка, подбегая к краю болота. – Быстрее затянет. Понял меня? Ни малейшего движения, даже дыши медленно!
Как тут успокоиться? Да и грудь ходуном ходит. Перед глазами возникла детская шалость. Мир начал уплывать из сознания.
– Куда?! – услышал я бас отца Виталия, а через секунду получил увесистой веткой по лбу. – Утопнуть здесь хочешь, придурок! – разозлился байкер. – Держи себя в руках.
О, в чувство привело. Спасибо. Я стоял в болоте по грудь, но с каждой минутой тело погружалось в лесную клоаку всё глубже.
Адамов со священником быстро мастерили какое-то подобие ковбойского лассо. Благо у отца Виталия и на брюках был ремень, и на куртке. Из одного он сделал широкую петлю и привязал к ней другой. Но такой длины всё равно было не достаточно. Адамову пришлось раздеваться. Его скрученная жгутом арестантская одежда удлинила сей хитроумный аркан, но к тому времени меня уже засосало по плечи.
Следующим этапом спасения было суметь накинуть лассо мне на шею, потому что мои руки уже увязли. Я хотел попробовать достать одну, но эти Чип и Дейл в один голос запретили. Покидать лассо, наверное, захотелось! Ни отец Виталий, ни Адамов никогда не были конными пастухами или охотниками и прежде такого не делали, поэтому получалось у них слабенько, а точнее совсем ни хрена не получалось! Я был от них не так уж и далеко – метрах в восьми, но результат был нулевой. Я и бояться-то перестал, уж больно занятно они швырялись ремнём, и, чтоб не вернуть страх, начал считать их попытки. Сначала бросал батюшка. Бросил восемь раз, из них дважды больно заехал мне по голове бляхой от ремня. Затем пробовал Адамов. Со второй попытки ему даже удалось стянуть мне лоб, но, когда потянул сильнее, ремень соскользнул. После пятой пробы байкер отобрал у него лассо и продолжил сам. Безуспешно кинув одиннадцать раз, он сел на корточки и нервно потёр лицо руками. Момент улучил беглый арестант и забрал аркан себе.
Как и в детстве, на поверхности осталась лишь моя голова. Руки, сложенные по швам, были намертво склеены, а ноги – и подавно. Грудную клетку сильно сжало, дышать уже было тяжело. Так досадно вдруг стало, прямо зло берёт! Так и вижу погребальный транспарант: «Кирилл Каманин умер позорной смертью, утонув в болоте». Хотя какие похороны, я же не на земле? Да я даже не знаю, где я!!! На судьбу, в общем, обиделся. Лучше б оглобля оторвалась…