…и заходит солнце в Марракеше и повсюду, и снова восходит солнце в Марракеше и повсюду…
Вечером я с детьми, моим ближайшим другом Омаром – он врач, приехавший из Мали, и с Кэролайн, певицей, обладающей замечательным меццо-сопрано, были в гостях. Нас пригласила чудесная арамейская семья. Я уже лечил многих женщин из этого большого арамейского клана и чувствовал с ним совершенно особенную связь. Угощение было прекрасное, кушанья разнообразные, легкие, приготовленные с фантазией. Детям тоже необычайно понравилось.
Единственный сын главы этого семейства, у которого еще девять дочерей, Эркан, рассказал мне о своем отце, Семуне. Он недавно скончался, и одна из крупных берлинских газет выразила семье свои соболезнования, поместив некролог. Эркан рассказал о своих долгих серьезных беседах с отцом, когда тот был уже старым человеком. Отец всю жизнь занимался разъездной торговлей. Чувствуя приближение своего последнего часа, этот гордый 86-летний арамеец сказал: «Сын мой, единственное, что идет в счет, – настоящий момент». Эта же мысль встретилась мне в высказываниях далай-ламы: «Жизнь в настоящее мгновение и есть самое важное».
Совершенно прекрасным оказалось то, что Эркан, как выяснилось, знаком с коптским епископом Дамианом, настоятелем монастыря Пресвятой Девы Марии и Святого Маврикия. Об этом священнослужителе он говорил с большим воодушевлением. Я же как раз собираюсь через несколько недель посетить этот монастырь, находящийся в Хекстер-Бренкхаузене близ Падерборна.
С епископом Дамианом я познакомился на официальном приеме в посольстве Йемена, устроенном по случаю государственного праздника этой страны. Наша беседа с епископом продолжалась всего несколько минут, но была очень содержательной. У епископа окладистая белая борода, почти скрывающая улыбчивые губы, и простой темный головной убор. От этого человека излучалось совершенно особенное обаяние. Он носит круглые очки, глаза у него маленькие, темные, блестящие, и острый взгляд – этот взгляд, как хороший скальпель, мгновенно вскрыл мою душу и разом подарил ей глубокое умиротворение. Епископ излучал мир и покой, а моей душе именно в тот вечер не хватало покоя, потому как я по обыкновению примчался на посольский прием в промежуток между двумя деловыми встречами.
Я спросил епископа Дамиана, когда можно было бы его посетить, и в ответ он предложил мне выступить перед монастырской братией с докладом, рассказать о профилактике онкологических заболеваний. Я согласился, поделившись своим ощущением, что в нынешней моей ситуации – развод, споры о том, с кем останутся дети, – я жажду обрести покой и новое вдохновение и потому надеюсь, что работа над докладом скорей всего пойдет мне на пользу. Дамиан очень обрадовался, только предупредил, что отпадают три дня в июне, так как на это время он должен уехать в Александрию. А как раз в те выходные, с 16 по 18 июня, мне не удалось бы посетить монастырь, ведь я уже наметил поездку в Марракеш. Дамиан засмеялся: «Стало быть, мы с вами одновременно побываем в Африке». Все всякого сомнения, епископ тоже искал какие-то объединяющие, связующие нас моменты, общие черты, которые есть у всех людей, вне зависимости от того, в сколь различных условиях люди росли и сколь различен приобретенный ими жизненный опыт. Часто мы по каким-то внутренним или внешним причинам стремимся подчеркнуть свое отличие от других, ищем мнимые причины, которые могли бы помешать нашему сближению или дружбе с кем-то. Ищем, быть может, потому, что чувствуем страх, остерегаемся близости с другим человеком, боимся быть обиженными, иначе откуда в нашем сердце этот страх и с чем он связан? Да и правда ли в сердце он живет? Или это наш мозг немедленно анализирует все впечатления, сравнивает их с тем, что мы испытали в прошлом (зачастую это негативные переживания), и провоцирует осознанный или неосознанный скепсис, не давая сердцу высказать себя, излиться в слове?