– Тогда твоя семейка будет уничтожена.
Неловко крестясь смоченными в святой воде пальцами (что само по себе богохульство с учетом ее характера), Аврора снова играла английскую туристку, а я тщетно ждал, когда разверзнутся небеса и божественная молния сразит ее. Она же не спеша прогуливалась по боковым проходам, словно собор – это самая привычная для нее среда в мире, время от времени недобро поглядывая в мою сторону. Все ее слова и действия в отношении меня имели своей целью лишь возмездие.
Но, как я заметил, даже она уважительно бормотала что-то себе под нос.
Разноцветные мозаичные окна пропускали лишь тусклый свет, к которому прибавлялось марево от множества свечей, зажженных как приношение святым. Воздух имел неповторимый и незабываемый запах церкви – старый воск, пыль, благовония и вода.
– Никакого чердака здесь нет, я спросила у священника, – прошептала Аврора. – Балки крыши видно невооруженным глазом, мансарды тоже нет. Стены толстые и гладкие, словно мы в крепости. Но я уверена, что тамплиеры обязательно выбрали бы именно это священное место – здесь витают духи дюжины религий. Оно должно быть здесь, Итан! Но где? Где твой талант искателя древних артефактов?
Единственным моим талантом была способность попадать в неприятности типа этой, но я промолчал. Я бродил с Гарри по собору, ища сам не знаю что и удивляясь столь резкому контрасту между нормандской простотой и центральным белым алтарем, который, казалось, был вылеплен из сахара. Три капеллы были похожи на женские шкатулки, полные мрамора и золота. Я давно заметил, что человек склонен всю свою энергию вкладывать в крепости и соборы – в войну и жизнь после смерти.
Я не видел ничего похожего на место, где могло бы скрываться зеркало. На потолке лишь ангелы, святые и чудотворцы, все в развевающихся мантиях – и все, как один, зловеще указывали на меня пальцем. Вот бы эту их невесомость в реальную жизнь! Я устал от старых легенд и с удовольствием отказался бы и от этой, если б не Гарри. Он бродил со мной, держась за мой указательный палец, впечатленный столь огромным пространством, полным теней. Мне оставалось лишь смотреть во все глаза, считая греческие колонны – десять на одной стороне и девять на другой – и восхищаясь искусностью труда ремесленников. Розовый гранит ступенек одной из капелл, серебряный алтарь, горящий, словно луна, и бархатные гобелены, словно одеяния Аполлона. Высоко над нашими головами, на потолке, херувимы и бородатые патриархи, половину которых, должно быть, писали с самого Архимеда. Все такое огромное и бесполезное – я даже не смог распознать ни одной из христианских историй.