— Ах…
За оконцем синел сумрак — то ли предрассветный, то ли вечерний. Тепло пухового одеяла, пучки трав по стенам, духмяный тюфяк. Сумасшедшее сердцебиение. Это сердце простило всё, но в чьи объятия оно только что попало? «Дарёночек». Когти…
Сон… Это был сон. А до этого — можжевеловая баня и щекотное тепло чёрного кошачьего бока.
А за дверью кто-то разговаривал. Сначала Дарёна испуганно сжалась под одеялом, но потом стала вслушиваться. Голоса звучали спокойно, не угрожающе, и один из них был ей знаком. Млада. И какая-то гостья…
Дарёна на цыпочках подкралась к двери и приоткрыла её самую малость. Тоненькая полоска света упала на пол, лизнув пальцы босых ног девушки.
— Невеста, говоришь? — усмехнулась гостья. — А что, ежели опять ошибка?
— Ошибки нет, госпожа, — твёрдо ответила Млада. — Ждану мне тоже судьба послала, но только для того, чтобы я Дарёнку нашла. Вот ведь как бывает…
— А сердце что тебе подсказывает? — спросила незнакомка.
— Моё сердце говорит — она. И её сердечко тоже откликается.
Голосом собеседница Млады обладала приятным — довольно низким, но тёплым, окутывающим слух, как войлочная накидка. В щёлочку нельзя было разглядеть ничего, кроме до странности знакомого вышитого рушника на стене, и Дарёна попыталась представить себе внешность гостьи: скорее всего, высокая и сильная, какими должны быть женщины-кошки; волосы… хм, вероятно, тёмные. Глаза, по рассказам мамы, у дочерей Лалады встречались чаще всего светлые — синие, голубые, зелёные, серые, и даже если жена попадалась темноглазая, дети всё равно рождались с каким-то из этих цветов. Дарёна прислушалась к голосу… Больше всего ему подходили голубые или серые глаза. Почему именно такие? Девушка и сама не знала…
— За ней шла по пятам хмарь, и Марушиного пса запах чую, — сказала гостья. — Я потому и пришла к тебе, Млада… Хмарь надвигается, стеной стоит. Что-то затевается в западных землях. На других заставах тоже недоброе чуют, готовыми надо быть.
— Я знаю, госпожа, — ответила Млада мрачно. — Хмарь подступила так близко, как уже очень давно не подступала. Но Дарёнка тут ни при чём.
— Ты знаешь приказ княгини — с запада жён больше не брать, — сурово проговорила гостья, и шершавое войлочное тепло её голоса сменилось непреклонным холодом.
— В ней течёт кровь восточных земель и западных, она и там, и здесь своя. В ней — равновесие сил, — возразила Млада учтиво.
— Хм, — озадаченно промычала та, кого синеглазая женщина-кошка называла госпожой. — Как же такое могло получиться? Кровь востока и запада уже давно не смешивается: через Белые горы прохода нет. Разве, кто с юга обогнул, через земли кангелов? Или по Северному морю? Но кангелы — дикари, они всех чужих, кто через их степи пройти пытается, грабят и в живых не оставляют, а мореходы в Воронецких землях худые. А вернее сказать — совсем никакие.