Спустя несколько дней установился порядок и в вахте правого борта. В Гамбурге наняли трех шведов: Мадсена, Эриксена и Веннарда. В первый же день Мадсена дважды поколотили. Сперва кто-то из своей же вахты, а потом боцман. Мадсен был сильным и опытным моряком, да только куда ему было против привычных к дракам записных забияк.
Вскоре после моей стычки с Ларсеном во время обеда Эриксен заявил, что он и оба его друга не намерены больше терпеть побои от сотоварищей по вахте. И сразу же тройка главных драчунов ринулась на шведов. Остальные парни примкнули кто к обиженным, кто к обидчикам, и вахта разбилась на две партии, яростно сцепившиеся друг с другом.
Мы, вахта левого борта, стояли у люка и глазели на весь этот бедлам, учинившийся в узком кубрике. Кто против кого здесь сражался, разобрать толком было невозможно. То одно, то другое тело валилось на палубу или отлетало на койку; руки, ноги так и крутились клубком, так и мельтешили. Наконец стало ясно, что победу одержали шведы и их приверженцы. Страсти понемногу остыли, и Эриксен, новый лидер кубрика, толкнул своей вахте небольшую речь о товариществе и всеобщем равенстве внутри команды.
— Мало вам, что ли, издевательств Йохансена? — сказал он.
— Ладно тебе, — прервал его Мадсен, стирая кровь с разбитых губ, — зачем зря болтать, о чем не следует.
Эриксен тут же повел разговор о чем-то другом. Однако многие смекнули, что шведы не иначе как затеяли что-то против боцмана. «Втроем им на Йохансена лучше не выходить, — подумал я. — Сейчас же вмешаются штурмана…» Ведь тут как выходит? Получи он, к примеру, пару добрых тумаков от единственного противника, штурмана, пожалуй, и не отреагировали бы, как «не замечали» они, когда боцман сбивал с ног кого-нибудь из матросов. А вот выступи совместно против боцмана или кого еще из начальства сразу несколько человек — и это считалось бы уже натурально бунтом. Судовые офицеры (и конечно же унтер-офицеры) обязаны в таких случаях применять любые средства вплоть до оружия, чтобы подавить бунт в самом зародыше. Кроме того, я был твердо уверен, что офицеров поддержит и большая часть команды. Одно дело — дать сдачи боцману, а вот групповое неповиновение корабельному начальству — это уже совсем другое.
Большинство команды (и я вместе со всеми) с любопытством ожидало, что же все-таки предпримет шведская тройка. А пока они усердно исполняли свою работу и залечивали синяки и шишки. Ворча и поливая черными словами нас и всех наших ближних и дальних родственников, Йохансен хрипло вылаивал на всю палубу свои команды. Бодрячок «Дж.У.Паркер» неутомимо бежал по Северному морю к Английскому каналу. В канале нам потребовалось довольно часто менять галсы. Команде приходилось туго. Днем и ночью непрерывной чередой один парусный маневр следовал за другим. Новомодные лебедки, конечно, дело неплохое, только и при них основная работа держалась на матросских костях. Настроение команды падало от галса к галсу. Конечно, идти на паруснике в узкости, да еще круто к ветру — это вам не в санатории загорать. Клацаешь зубами на холодном ветру, усталый, сонный. Попробуй вздремни, когда свободную вахту то и дело высвистывают наверх к каждому повороту. Тут и без сильного шторма небо с овчинку покажется, а уж о душевном настрое и говорить не приходится — гаже не бывает.