– Сюда везут. В саду похороним.
– Раненые?
– Кэрдин-Рыжая. Мать еле болт удалила. Подо мной там же коня убили. Жить будет. Ещё Эрия, – мрачно усмехается, – жить тоже будет. Но хуже, чем сейчас. Охромела, и не ясно ещё на одну, или на обе. Лучшие в этих стенах ножки. Были.
Динка себе верна. Ноги, только уже другие, из головы не идут.
– Госпожа опасно ранена?
Оглядывается по сторонам. Убедившись, никого в поле зрения нет, говорит шёпотом.
– Опасно – не то слово. Нам всем, надо быть готовыми ко всему, понимаешь ко всему.
Киваю. Значит, вот как выглядит "ошеломление" в прямом смысле слова. Хотя, шлем бы тут мне не помог. Последствия прошлой смены хозяек замка кончились вот только что. И если намечается новая… Мне и в тот раз страшно было. Теперь подросла, но страшно не меньше. Много нового по всё за это время узнала.
– Надежда есть?
– Чего так перетрусила. Как кинжалом так…
– А так пушками да бешеным огнём не сразу справились.
– Она говорит одно. Главный армейский хирург да тётя – другое. За предложение отрезать ногу чуть не отрезала голову. Говорит, знает, как выкрутится. Такие раны к смерти приводят очень быстро. Тут уже второй месяц ни туда, ни туда. Здесь поправиться должна. Я и то не во всех её хранилищах бывала… Надеюсь. Не хочу снова на войну.
– Она когда из Кэрдин болт доставала? До ранения или после?
– После. Она и Безглазого уже раненой разбила.
Полегче становится. Флаг на башне ещё долго не поменяется.
Всё-таки, верить надо только в то, что сама видела. В башню пропускают по-прежнему. Изменений немного, но они есть. Стол Госпожи развёрнут боком. Сама она сидит, положив вытянутую ногу на скамеечку. В руке – серебряный бокал. В глаза бросается – сапоги не армейского образца. Короткие, мягкой кожи со шнуровкой. Стол заставлен бутылками и закусками. И того, и другого куда больше обычного.
– А, Осень! – на этот раз не показалось, щурилась, разглядывая входящего, – Вон там садись, – показывает на другую сторону стола, – Как дела?
– Хорошо.
– Все вы так говорите… А потом болты из вас выдёргивай. Никого больше не заколола?
– Нет. Я в город не ездила.
– А, ну да, в этих-то стенах пока никого не зарезали. Плесни себе чего-нибудь. За недавнее стоит выпить.
С опаской оглядываю стол. При мне казначей сколько раз на неё пыталась ругаться из-за пьянства. Демонстративно не слышала, иногда ещё и запивала слова сестры намеренно большими глотками.
– Что моя ничем не угощала – не поверю.
– Угощала. Не разбираюсь просто в этом.
– Вон из той глиняной тогда плесни. Мне тоже добавь. Вставать лень. За Победу!