– При мне, стало быть, не рискнула.
– Она тебя боится и считает, что ты на меня плохо влияешь.
– А не поговорить ли мне с ней по-родственному, а, доченька? – мечтательно протянула Яна. – Мне кажется, после того, что ты сделала для вашей семьи, её заявление несколько неуместно.
– Мама, ну чего ты этим добьёшься? – ещё один тяжёлый вздох. – Только хуже будет.
– Ну, хорошо. А если я, к примеру, поведаю всем соседкам о её намерении выгнать тебя – кому будет хуже? Если на рынке все торговки начнут судачить о том, какая она неблагодарная тварь? Если эти слухи дойдут до ушей господина тысячника и его супруги? О том, как вы спаслись, давно все знают, впечатление от слухов будет такое, какое надо. Вот об этом я и хочу с ней побеседовать. Интересно, что она предпочтёт в итоге?.. Порезала мясо? Давай сюда, я посолю и приправлю. А ты займись пока рисом.
Какое-то время на кухоньке слышно было только, как стучит деревянная ложка в казанке с варившимся рисом и как шипит на сковороде поджариваемое в овощах и масле куриное мясо. Плиту давно переделали под запросы Яны – теперь на ней было два съёмных котла и духовка для выпечки. От неё же в холодное время и обогревались, кан в доме был расположен так, чтобы все комнаты были тёплыми. Две хозяйки здесь могли чувствовать себя вполне комфортно и готовить, не выясняя, чей черёд занимать котёл. Обычно Яна готовила здесь в паре с Хян, но сегодня кореянку отправили прясть толстую нитку для вязания и присматривать за малышами. Сяолан уже который день выглядела удручённой, откровенный разговор прямо-таки напрашивался… Что ж, поговорили. Невесело получилось.
– Имя сыну пока ещё не дали? – спросила Яна, начиная вторую серию непростого разговора.
– Ливэй хочет дать ему сразу имя-мин в честь погибшего отца – Цзылинь, – ответила дочь. – Хоть и страшновато это – называть в память об умершем такой смертью. А госпожа свекровь хочет, чтобы его имя отражало почтение к предкам – Яоцзу. Меня, конечно же, никто спрашивать не обязан.
– Отец так не считает.
– Отец тебя любит и уважает. Потому считает некоторые отступления от традиций малозначащими. Мой муж меня тоже любит, но перечить матери не в его характере.
– Значит, начинать придётся не с угрозы распустить слухи, а с самих слухов, – постановила Яна. – Увы. Дуракам закон не писан… про дур вообще молчу.
– Ну, мам, зачем ты так? – Сяолан перешла на русский язык ради конспирации. – Не такая уж она и дура.
– Да? – хмыкнула Яна, высыпая вкусно пахнущую мясную поджарку в глиняную миску. – Её муж погиб, её сын ранен, её невестка спасла ей жизнь и внука родила, а у неё на уме только одно – как она будет царствовать в доме и помыкать вами. Зеркало потребовала. Платья из сундуков уже вытаскивает, к моим украшениям примеривается и тонко намекает на подарки. Ты бы так поступила?