И каждое твое слово будет к месту.
И сам ты будешь радоваться, слушая себя…
Люди подтвердили:
— Ты и там будешь умнее всех. Все будут удивляться твоему уму.
Ходок воскликнул вдохновенно:
Тебя и там будут любить женщины,
и все они будут о тебе заботиться.
Чтобы тебе было сладко
с последней из всех,
как с первой из всех!
— Хороших тебе женщин, Длинный!
— Красивых женщин, лучше нас! — пожелали женщины.
Человек Боя проговорил мужественно:
Если же ты там встретишь
кого-либо из племени Скорпионов,
ты сразишь его одним ударом.
Другого пускай не потребуется.
Люди все же внесли поправку:
— Но врагов у тебя там не будет, Длинный! Только друзья у тебя будут. Только друзья.
Длинного положили в углубление, вырытое у самого озера, в такой позе, как если бы он спал на боку. Это был тощий, немолодой уже человек. Рядом с ним положили копье и кусок мяса на первое время, пока он не освоится в Стране Предков.
Юноши колотили в барабаны, дули в свистульки из птичьих когтей. Мужчины в наголовниках представляли предков, которые пришли встретить Длинного и забрать с собой. Женщины плакали. Более других стенала его вдова.
Глава, хромой и кривой старик, присел на камень, усадил рядом с собой Ушастого. Он совсем еще молод и действительно несколько лопоух.
— Хорошее погребение, — сказал Глава.
— Неплохое, — отвечал Ушастый.
— Хороший был человек.
— Неплохой.
— Я говорю, он был хороший человек, а ты говоришь — неплохой. Почему?
— Потому что он отговаривал меня жениться на Черепашке.
— Зачем же Длинный тебя отговаривал?
— Он хотел, чтобы я взял себе его жену. Она ему надоела.
— Похоже на правду. Значит, ты его не любил.
— По правде говоря, не любил.
— Как ты думаешь, кто его убил? — вдруг спросил Глава.
— Наверное, кто-нибудь из племени Скорпионов. Две стрелы в спину — их обычай.
— Но вот поговаривают, что стрелы-то были наши. Ты не знаешь, у кого из наших стрелы с совиными перьями?
— Совиные перья только у меня. Больше ни у кого нет такого оперенья.
Глава уставился на Ушастого своим единственным глазом.
— В том-то и дело.
— В чем? — не понял Ушастый.
— Значит, стрелы были твои.
— Если совиные перья, — значит, мои.
— Что же получается?
— А что получается?
— Можно подумать, что ты его и убил.
— Я?
— Я не говорю, что именно ты убил. Я говорю, что так можно подумать. Стрелы-то были твои.
— Ну и что?
— Значит, если ты не убивал, ты должен это доказать.
— Что доказать?
— Что ты его не убивал.
— Я же знаю, убивал я, или нет!
— Это верно…
Озеро катило и катило мелкие волны точно так, как делает это сейчас.
— А может быть, твои стрелы использовал кто-либо другой? —