– Кто там?
– Сосед, – услышала в ответ голос Потапова. Собравшись с силами, я приоткрыла дверь и уставилась на него недоуменно и зло.
– Что вам теперь надо?
– Хотел извиниться. Мое поведение выглядело по-дурацки. Простите, что принял вас за… И вообще, простите.
Немного помолчав, я кивнула.
– Я не держу на вас зла.
– Тогда, может, выпьем кофе?
– Вы серьезно? – удивилась я, – но… я же сказала вам, мне не до знакомств.
– Считайте это жестом примирения. Одна чашка кофе.
Я немного подумала, совершенно не представляя, что у него на уме.
– Хорошо, – согласилась в итоге, – одна чашка.
Мы спустились в холл и заказали кофе. Я снова потянулась за сигаретами, а Потапов заметил:
– Вы много курите. Но вас это не портит.
– А кого портит? – спросила я, отложив сигарету.
– Женщин в целом. Почему вы никуда не выходите?
– Вы следите за мной?
– Наши номера по соседству, я просто заметил, что вы не выходите из номера.
– Вас как зовут?
– Глеб.
– А я Анна. Вы извините, что я, может, тоже была груба. Просто ваша насмешка…
– Значит, все-таки разбитое сердце?
Некоторое время я смотрела в окно, якобы размышляя, стоит продолжать беседу или нет.
– Вы знаете, мы познакомились, когда мне было восемнадцать, – наконец, начала я, глядя в окно, – он был старше на двенадцать лет. Я влюбилась без памяти, мы начали встречаться, через год поженились. Прожили вместе шесть лет, а потом… Он променял меня на другую, которой восемнадцать.
Я грустно усмехнулась, а Глеб поинтересовался:
– И вы уехали?
– Развод дался мне тяжело. Не знаю, как я вообще держалась. Я его любила, и сейчас люблю… Когда мы развелись, я покидала в чемодан вещи и рванула на вокзал, взяла билет в первый попавшийся город… И вот я здесь.
– Не лучший выбор.
– Возможно. Я не знаю. Приехала вчера, но так никуда и не вышла.
– Давайте прогуляемся.
Я усмехнулась.
– Теперь в вас говорит жалость.
– Трудно жалеть такую девушку, как вы. Не представляю, каким идиотом нужно быть, чтобы изменить вам.
– Тем не менее, он изменил. А я два месяца не верила слухам, хотя он не особенно таился. Снял ей отдельную квартиру, заезжал за ней в институт…
– Таких историй полно, – заметил Глеб, думая о своем, – люди всегда верят до конца в лучшее, отказываясь признавать очевидные вещи.
Мы замолкли. Не знаю, о чем думал Глеб, я же сидела с пустой головой.
– Пройдемся? – предложил он, и я, немного подумав, согласилась.
– А вы здесь как оказались?
– Давай на ты. Мы с тобой примерно одного возраста, так что… Я приехал в командировку.
– Чем занимаешься?
Глеб что-то рассказывал, я слушала, пытаясь понять, когда он врет, а когда говорит правду, понять, что ему важно, а на что плевать. Наблюдала его реакции на те или иные слова, пытаясь найти то, на чем можно зацепить его и раскрутить, как клубок, в нужном мне направлении. Все это происходило как-то автоматически, на фоне страха и громадной усталости от происходящего.