Деликатное покашливание привлекло его внимание и заставило скосить глаза на молодого воина.
– А…Адалет… По-моему, ты… э-э-э… опять перепутал набалдашник с наконечником.
– Что?! – возмущенно взвился маг. – Опять?! Что значит – опять?!..
– Ну… в прошлый раз… ты…
– То было в прошлый! А это – сейчас! За кого ты меня принимаешь?! За старого, выжившего из ума склеротика?!
Простодушный Олаф хотел было ответить, но поглядел внимательно на чародея и вовремя прикусил язык. Вместо этого он примирительно пожал плечами и ткнул пальцем в посох с таким видом, будто указывал на первоисточник всех бед на Белом Свете.
Посох уверенно висел в воздухе.
И набалдашник его не менее, а то и более уверенно, показывал на печь.
Забыв обижаться, волшебник открыл рот и вытаращил глаза.
– Эт-то еще что за ерун…
В комнатке вдруг резко повеяло холодом, погребом, и пахнУло гнилью. Из щелей дверцы потянулись-полились, принюхиваясь и поглаживая воздух, тонкие черные гибкие струйки. Сантиметровый чугун дрогнул и стал покрываться трещинами.
– БЕЖИМ!!! – взревели оба человека в голос.
Топор отряга и огненный заряд мага ударили в дверь одновременно.
Снося обугленные дымящиеся останки дубовых досок плечами, Олаф выскочил на улицу первым, за ним, отставая всего на шаг – чародей.
– Отойди подальше!!! – взревел Адалет, направил в сторону исковерканных обломков злосчастной двери свое оружие, и огненный мячик кометой вылетел из набалдашника, словно только этого и ждал.
– В сторону!!! – снова проорал старик, сместил прицел, и второй сгусток яростно плюющегося пламени ударил в крытую серой соломой крышу.
– Думаешь, поможет? – презрев все рекомендации – как мага, так и здравого смысла, рядом с Адалетом встал Олаф, зловеще поигрывая желваками и топорами и буравя занявшийся интерьер взором синим, как все ледники его родины.
– Бежим, идиот!!!.. – рявкнул волшебник, вцепился в рукав отряга, надеясь увлечь его отсюда, но было поздно. Словно в не изобретенной пока замедленной съемке пылающая крыша домика плавно приподнялась метров на десять, и вихрем разлетелась на огненную пыль и мириады искр. Вслед за ней в разные стороны брызнули алеющими булыжниками стены.
– Ложись!!!..
Так и не разобравшись, кто первым выкрикнул сей полезный, но несколько запоздалый совет, оба человека бросились ничком на землю, прикрыли руками самое дорогое,[24] и замерли в неуютном ожидании прилета раскаленной каменюки по голове.
Жар от горящего дома, вернее, того, что от него еще оставалось, заставил их скрипнуть зубами, сбить дымок с тлеющих волос на макушках и задом-задом начать отползание, быстро переросшее в более традиционное отступление, а потом и отбегание.