Я задумалась. Скутер мне тоже пригнал паренек лет одиннадцати. Он, конечно, сказал, что живет неподалеку и что ему заплатили, но это ничего не значит. Если допустить, что Семен Семенович не увлекся манией преследования на старости лет, то мой неуловимый Джеймс Бонд, по всей видимости, прибегает к помощи детворы. Если тут слоняется только в одном дворе человек шесть, есть вероятность, что ребят, вовлеченных в процесс, много. Мне слабо верилось, что все они домашние ребята, родители раскусили бы моего Бонда на раз-два и засадили за решетку, нашли бы повод.
– Может, мы тут с вами посидим, – внесла я предложение, – поболтаем, а если вы увидите такого мальчишку, который вам покажется подозрительным, вы мне его покажете, только, чтобы он не увидел.
– Хочешь за ним проследить? – Тут же догадался старичок, ум его не подводил, как и зрение.
– Возможно.
– А зачем?
Этот вопрос поставил меня в тупик. Некоторое время я серьезно над ним размышляла, пока не поняла, что все просто: неизвестный, представившийся Бондом и похитивший мой скутер, вернувший его и шлющий мне элегантные записки, – пожалуй, такого в моей жизни еще не происходило. И движет мной интерес разгадать, кто же он, этот незнакомец, ворвавшийся в мою жизнь. Объяснять дедуле все это было лень, потому я ограничилась пожатием плеч, а он или удовлетворился таким ответом, или просто не стал наседать с расспросами. Некоторое время мы поболтали о разных вещах, я узнала, что год назад Семен Семенович ушел из консьержей.
– Работа несложная, сиди себе, на кнопку нажимай. Да и люди в моем подъезде все хорошие были, сама знаешь. Но все равно уставать стал, да и добираться от дома достаточно долго… Поговорили с сыном, жена-то моя умерла уже лет семь как, так что я один живу, но Виталька, сын, через два двора, так что заходит каждый вечер. Вот с ним и решили, что пора мне на отдых. А как родители твои поживают?
– Хорошо. Работают оба, сейчас вот в отпуске, Крым покоряют. Как вам на пенсии?
– Ничего. Хотя порой бывает скучно, потому и торчу на улице, поговоришь с кем, или за другими наблюдаешь – смотришь на жизнь. Это ведь все – она, а моя уже к концу подходит, вот и интересуюсь теми, кому еще жить и жить.
Прошло минут сорок, прежде чем Семен Семенович дал мне знак глазами, указывая на тощего высокого парня лет тринадцати, с светлыми волосами ниже плеч, собранными в небрежный хвост. Он, окинув взглядом двор, направился сквозь него, что-то насвистывая, нас вроде бы как и не заметил.
– Вот этот сегодня с утра уже проходил, – шепнул мне Семен Семенович, – я еще тогда не отмечал, что к чему, просто показалось, что незнакомый, но и все.