— Откуда нам знать, настоящий он или нет? — Трактирщик стиснул алмаз двумя пальцами, будто раздавить хотел. — Может, это горный хрусталь или стекло.
Кроп яростно замотал головой. Нечего говорить, будто его камень не настоящий. Он восемь лет добывал алмазы и умеет отличать их от стекляшек. Он набрал воздуху, чтобы возразить трактирщику, но парень положил руку ему на плечо и предложил:
— А ты на зуб попробуй, Шем. Коли зуб сломается, то он настоящий.
Трактирщик поглядел на него с подозрением и уже поднес было камень ко рту, но раздумал. Он отдал его парню и сказал:
— Раз ты у нас такой знаток, Кеннер, попробуй-ка сам.
— Я, знаешь ли, не дурак, — парень отстранил руку с алмазом, — и могу отличить поддельное от подлинного. Положи-ка лучше камешек да принеси нам с приятелем выпить.
Шем побагровел от возмущения, но Кеннер, не глядя на него, стал разговаривать с Кропом. Трактирщик грохнул камнем о стойку и отошел, бормоча проклятия. Вскоре усталая прислужница, в мужском камзоле, подпоясанном веревкой, принесла кувшин с пивом и две деревянные чашки.
— Шем сказал, это будет за твой счет, — сказала она Кеннеру.
Кеннер кивнул и разлил пиво по чашкам.
— Я слыхал, что в этом году снега у Купели выпало мало. Слишком холодно было для снега. Говорят, на льду костры жгли, чтобы озеро не замерзло наглухо.
Кроп кивал. Оставшись вдвоем с Кеннером, он немного успокоился и не удивлялся, что парень знает, откуда он пришел. Пиво, теплое и густое, с яичным желтком, развязало Кропу язык.
— Да, воду качать трудно было из-за мороза. Меня даже наверх подняли и поставили у насоса. — Уши у Кропа порозовели от гордости. — Сказали, что только я один могу с ним управиться.
Кеннер подлил ему пива.
— Еще бы, такой силач. Ты старатель, так ведь?
— Не-ет, — опрометчиво ответил Кроп. — Старатели воду не качают. Только рудокопы. — Не успев еще договорить, он понял, что брякнул лишнее. Горький Боб предупреждал, чтобы Кроп никому не говорил, кем он был и чем занимался. «Работорговцы мигом тебя сцапают, верзила, закуют в цепи и отправят назад. А хозяин рудника так тебе обрадуется, что вырвет себе на память твой язык и приласкает тебя каленым железом. Киркой-то после этого ты махать сможешь, не сомневайся, но днем тебя будет мучить боль, а ночью кошмары».
Кроп бросил быстрый взгляд на Кеннера, но тот сдувал пену с пива, и лицо у него было доброе — совсем не такое, как у человека, связанного с работорговцами. И все-таки Кроггу сделалось страшно. Дурак, обругал его злобный голос. Сказано тебе было, не мели языком. Кроп покосился на дверь — проверить, не загораживает ли ее кто-нибудь. Работорговцы и охотники за рабами рыщут повсюду со своими кнутами и туго набитыми кошельками. Они могут схватить человека даже в людном городе — окружат и начнут хлестать, а потом прикуют к повозке и поведут.