Никакого эффекта.
Бин смотрит на меня исподлобья. Кажется, она считает, что мне должно быть стыдно – не могу управиться с такими малышами.
– Да ты просто скажи: а ну-ка, раз, два, три! – произносит она с явным раздражением. Видимо, так говорят ее воспитатели, пытаясь заставить несговорчивого ребенка слушаться.
«Раз, два, три» – тоже мне наука! Некоторые американцы наверняка так говорят. Но логика этого действа чисто французская.
– Вы даете ребенку время и проявляете к нему уважение, – объясняет Марселли. – Ребенок должен играть активную роль в процессе воспитания, и вы даете ему такую возможность, оставляя время, чтобы отреагировать.
В своей книге Марселли приводит в пример ребенка, схватившего острый нож. «Его мать смотрит на него и говорит твердым, но нейтральным тоном, слегка нахмурив брови: “Положи на место!” Допустим, ребенок смотрит на мать, но не реагирует. По прошествии пятнадцати секунд мать добавляет уже более решительно: “Сейчас же положи!” Еще через десять: “Ты понял меня?”»
По мнению Марселли, тогда-то шалун уж точно должен положить нож на стол. «Голос становится ласковым, и она говорит: “Молодец”. А потом объясняет, почему брать нож опасно и как им можно порезаться.»
Марселли отмечает, что ребенок, хоть и послушался, активно участвовал в процессе. Обе стороны в этой ситуации проявили уважение друг к другу. «Ребенок подчинился, мать благодарит его за это, но не чрезмерно, ребенок признает ее авторитет… Чтобы такое произошло, нужны слова, нужно время, нужны терпение и умение слушать друг друга. Если бы мать бросилась к ребенку и просто вырвала нож у него из рук, он бы ничего не понял.»
Найти среднее арифметическое между повелеванием и уважением к ребенку, умением слушать его очень сложно. Однажды одеваю Джоуи перед уходом из яслей, он вдруг начинает плакать. А я вся проникнута новой идеей: главное слово – за мной. И реализую ее с рвением новообращенного фанатика. Решаю, что это случай из разряда «Эдриен и весы», моя задача – просто заставить Джоуи одеться.
Но Фатима, любимая воспитательница моего сына, слышит его хныканье и заходит в раздевалку. Она избирает совершенно иную тактику. Дело в том, что дома Джоуи периодически закатывает истерики, но в яслях такое случается редко. Фатима наклоняется к нему и гладит его по голове.
– В чем дело? – ласково спрашивает она.
Для нее эта истерика – не абстрактный и неизбежный каприз «ужасной двухлетки», а попытка человека рассказать о чем-то – маленького, но вполне рационального человека.
Через минуту, может, две Джоуи успокаивается и объясняет – словами и жестами, – что хочет взять шапочку из своего шкафчика. Так вот из-за чего была вся истерика! (Кажется, припоминаю, что чуть раньше он пытался схватить эту шапку.) Фатима смотрит, как Джоуи подходит к шкафчику, открывает его и достает шапку. После этого он тут же успокаивается и готов идти домой.