Там где раньше была жалость и нерешительность, появилась всепоглощающее желание, нарисованное на его лице. Там не было ненависти, или злости – только потребность. И я была уверена, что там было такое же отчаяние, как и мое собственное.
Он не сказал ничего, когда его пальцы перебирали пуговицу на моих джинсах, или когда они наткнулись на мои кружевные трусики, спуская их вниз по моим ногам. Холод послал мурашки распространяться по моей обнаженной коже. Я выдернула одну ногу из штанов, и он приподнял меня над землей, удерживая мой истекающий центр над его жестким членом.
Я хотела наблюдать за тем, как он входит в меня, хотела получить мысленную картинку, которую я смогу вспоминать до бесконечности, но я не сделала этого. Вместо этого я смотрела Ретту в глаза. В эти зеленые глаза, которые сводили меня с ума. Они выглядели неземными, освещенные приглушенным желтым светом огней аллеи. Как будто в них был огонь, горящий внутри. Огонь, который горел для меня. После всего ожидания, всего томления – все закончилось.
Ретт врезался в меня, наполняя меня до основания, растягивая по своей толстой длине. Сдавленный стон сорвался с моих губ. Все это время он смотрел на меня. Я не могла отвести взгляд. Он не начал легко, или медленно. Он вколачивался в меня. Прижимая меня с силой спиной к машине. Я приподняла бедра, чтобы встретиться с его. Желая всего его. Я вцепилась в его плечи.
- Сильнее, Ретт. Сильнее! – сдавленные слова были бездыханными на моих губах.
- Блять, - проворчал он, поднимая меня выше, чтобы смог толкаться быстрее.
Я ожидала, что мой оргазм будет медленно зарождаться, как обычно это бывает, занимая время, чтобы выйти на передний план, но он наступил так быстро, что у меня не было даже времени закричать, дыхание перехватило у меня в горле, когда закипел экстаз.
Тремя толчками позднее Ретт последовал за мной, ворча, прижимая меня сильнее к машине, как будто собирался пригвоздить меня к ней. Горячие струйки его спермы глубоко внутри моей вагины – самое удовлетворяющее ощущение, которое у меня когда-либо было. И это говорит о многом, поскольку я провела три года своей жизни пьяной блять в стельку.
Он стоял так, удерживая меня несколько секунд, после того как все кончилось. Его руки дрожали на моей талии, но он все еще не отпустил меня. Он прижался лбом к моему. Его холодный пот вынуждал его лоб скользить по моей коже. Мои руки все еще были зарыты в ткань, охватывающую его плечи.
Было так много всего, что я хотела сказать. Я хотела сказать ему о том, что я чувствую. Что я любила его. Потому что это так. Я охрененно