В мозге имеется также класс нервных клеток, известных как «зеркальные» нейроны, синхронно реагирующие на поведение других людей. Эта способность к взаимной регуляции обеспечивает еще одну физиологическую основу привязанности. Например, когда грудничок улыбается, зеркальные нейроны в мозге его мамы обычно отвечают паттерном активности, который почти идентичен паттерну, который «работает», когда улыбается сама мама. Эта зеркальность обычно и приводит к тому, что мать отвечает ребенку улыбкой. Нетрудно увидеть, как эмпатия и способность реагировать на родственные связи проявляются в том, что мама и ребенок синхронно отвечают друг другу улыбкой, и оба процесса при этом взаимно усиливаются.
Однако, если на улыбку ребенка не реагируют, если он продолжает плакать в одиночестве, если ему не дают поесть или кормят без нежности и не берут на руки, тогда положительная связь между человеческими контактами и безопасностью не развивается. Если, как это произошло в случае Вирджинии, когда ребенок начинает чувствовать связь с каким-то человеком, ощущать комфорт от его запаха, улыбки, ритма движений, он внезапно оказывается покинутым и затем все повторяется, то в конце концов эти необходимые ассоциации могут не сформироваться. Конечно, все это происходит не сразу. Цена любви — это боль от потери. Взаимная привязанность грудничка и первых заботящихся о нем людей (особенно мамы) — это не что-то простое и банальное: любовь грудного ребенка к матери так же сильна, как самая глубокая романтическая связь. На самом деле этот хранящийся в памяти образец первой привязанности помогает ребенку иметь здоровые интимные связи, когда он вырастет.
Будучи грудным ребенком, Вирджиния не имела возможности почувствовать себя любимой — как только она привыкала к одной приемной маме, ее тут же передавали в другие руки. Рядом с ней не было одного или двух заботящихся о ней людей, и она не испытала этих постоянных «повторений» выражения родственных чувств, которые необходимы ребенку, чтобы ассоциировать человеческий контакт с удовольствием. У нее не развилась базовая нейрофизиологическая способность к эмпатии, которая побуждала бы удовлетворять потребность ее собственного ребенка в физическом проявлении любви. Но поскольку Вирджиния довольно долго жила в стабильной домашней обстановке, среди людей, которые к ней хорошо относились, высшие когнитивные области ее мозга активно развивались, она была способна теоретически усвоить, что ей следует делать в качестве родительницы. Однако у нее не было эмоциональной основы, превратившей бы вынянчивание ребенка в желанный и естественный процесс.